АЯХУАСКА
фантастическая повесть
1.
В тот день я бесцельно бродил по улице. Просто вышел пройтись и подышать. Достало все. Сидеть дома и думать, как снова найти работу. Тоска. Тем более, что недавно меня уволили с городского телеканала за то, что я выдал в эфир слово хер.
Как это случилось, до сих пор не пойму. У телевизионного монтажера много возможностей. Подтитровываешь человека, и сразу на весь регион. Кто успеет проверить? Опечатался – выговор. А тут, понимаешь, опять губернатор с рабочими на заводе, мол, голосуйте, это престижно. Рука и дрогнула.
Я, конечно, не хотел, чтобы меня уволили. Но уж очень устал от этого бреда. Каждый день одно и то же. Да и хер-то я написал маленькими буквами, скорее мысленно. Однако, главному редактору так не показалось. Да и генеральный продюсер заметил. В общем, дали мне расчет, и гуд бай.
Раньше я считал, телик – это круто. Мощные компы, большие мониторы, скоростные сети. Помню, как-то прокладывал кабель от презентационного ноута к плазме. Клеил его скотчем к полу, чтобы всякие лохи не задели ногами. Контора, в которой я работал тогда, обслуживала какую-то вечеринку в злачном месте под названием «Крыша». Смотрю, Нагиев мимо идет. Остановился, глянул на меня сверху вниз. Аж мурашки по коже. Теперь думаю, хорошо яйцами не задел.
А потом поехало-понеслось. Карма, что ли, такая. Или Нагиев действительно меня чем задел. И главное, с каждым годом работы все больше, а денег – меньше. И ответственность, нервное напряжение только растет. Но с поезда на ходу не соскочишь. Разве, чтоб мордою об асфальт. И собирай себя по кусочкам.
Иду вот так по улице. В голове – досада, на душе кошки скребутся. Гороховая уже заканчивается. Мистические места. Впереди виднеется фонтан у Адмиралтейства. Грязно, сыро, декабрь на дворе. Вечереет. И как-то безлюдно очень.
Запахиваю поплотнее куртку. И вижу, вдруг, из стены дома номер три рука высовывается, кисть разжимается, и падает что-то на асфальт. Звучно падает, словно шлепком ладони по слякоти. А рука исчезает, как не было. В памяти только тату около большого пальца осталось. Вроде, закорючка какая.
Тру глаза, оглядываюсь. Никого. Разве стены домов как-то неестественно шевельнулись, и все. И гул автомобилей. Шум города. Только потом уже понял, чтобы шлепок-то услышать, нужна была тишина полная.
Я нагнулся и поднял упавший предмет. Всего лишь бумажник. Кожаный. С теми же закорючками, что и на руке, его обронившей. Ом. Древний символ индуизма. Внутри бумажника – зеленые купюры. Пересчитал. Три штуки баксов.
Визг тормозов. Холодные мурашки от копчика до виска. Повинуясь инстинкту, я в каком-то невероятном па отшатываюсь назад. Отрываю взгляд от купюр.
Водитель Маза, прилипнув к лобовому стеклу, бешено жестикулирует и что-то кричит. Оказывается, подняв находку, я непроизвольно двинулся дальше и, сам того не заметив, вышел на Адмиралтейский проспект.
Спешно запихнув бумажник с баксами в карман куртки, я развернулся и быстро зашагал в обратном направлении. Мне явно было нужно где-то посидеть, сделать пару глотков водки и отдышаться. С этими мыслями я распахнул дверь первого попавшегося заведения, скинул куртку и пристроился на мягкий диван у ближайшего столика.
– Чего изволите? – раздался над головой голос официанта.
