Как предать наглеца забвению

Противный писк будильника донесся до слуха сонного Виктора. А ведь он только задремал! Какой ненавистный звук! Вместе с пробуждением вернулись и воспоминания. Впрочем, Виктор все равно по привычке протянул руку к соседней половине кровати, но только затем, чтобы ощутить пустоту.

Риты не было, как не было ее и вчера утром, и позавчера, и много дней до этого. Щемящая тоска сжала сердце Виктора, но он решил, что думать о Рите глупо, ведь он сам ее прогнал. «Не думать, не вспоминать, а жить дальше, долго и счастливо!» –Виктор повторял про себя эти слова по утрам, словно мантру. Если и становилось легче, то всего на несколько минут. А потом… Потом тоска снова возвращалась.

Просыпаться вот так, одному, в пустой квартире было невыносимо. Но надо было, просто жизненно необходимо. И Виктор вставал, механически умывался, брился, завтракал, чистил зубы… Разумеется, все это он делал и раньше, пока Рита еще была с ним, но то были совсем другие времена – простые и радостные, наполненные обыденной беззаботностью. И вспоминать о них было точно так же невыносимо, как и просыпаться по утрам одному.

Виктор понимал, что эти воспоминания только обостряют проблему. Умом понимал, но сделать с собой ничего не мог. Ему казалось, что теперь он всего лишь жалкое подобие того, прежнего самого себя, бледная тень былого Виктора, счастливого и уверенно идущего по жизни.

И точно так же, как и всегда, он заправлял постель, проветривал спальню, одевался и выходил на улицу, чтобы поехать в студию, где он работал звукооператором. Работу свою Виктор любил. Обладая идеальным слухом, он подмечал любые огрехи исполнителей и всякий раз требовал перезаписи. Артисты возмущались, некоторые даже скандалили, но Виктор всегда был непреклонен и стремился добиваться идеального результата. Это давало свои плоды: записи получались четкими, качественными по звучанию. За это Виктора ценило и начальство, и сами исполнители.

Была теплая, слякотная зима. Виктор брел на работу, не разбирая дороги, но при этом все равно машинально не забывал переступать через лужи, словно робот или ходячий автомат. Ему казалось, это никогда не кончится – подавленное настроение, отвратительная погода, грязь на дорогах. Серое небо давило на него, моросящий дождик со снегом в лицо выводил из себя, а случайные прохожие только раздражали.

Путь Виктора лежал мимо замызганных и давно не ремонтированных фасадов старых зданий, которых было полно в этой части города. Когда-то здесь жили люди, но теперь почти все было сдано под офисы никому не известных мелких фирм. Вывески этих контор были плотно развешаны вокруг входных дверей бывших подъездов и уродовали и без того не самые симпатичные стены. Раньше Виктор ничего этого не замечал – просто дома, просто стены, просто вывески. Ничего интересного! Но в последнее время он мог подолгу вглядываться в названия фирм и удивляться тому, насколько все же они напоминают таблички на стенах какого-нибудь колумбария, разве что годы жизни не указаны.

Одна вывеска уже несколько дней привлекала его внимание. «PR-агентство Судного Дня» – было выведено на ней некогда позолоченными, но теперь облупившимися буквами. Но даже не название фирмы или потертый вид вывески был интересен Виктору, а только то, что около видавшей виды входной двери не висели другие таблички, кроме нее. Получалось, что это агентство занимает целый подъезд трехэтажного старинного особняка, что никак не вязалось с плачевным видом самой вывески. Тем не менее, Виктор каждый раз думал об этом странном противоречии вовсе не из любознательности. Для него это был один из способов хотя бы ненадолго забыть о Рите.