Затворник, или Вынужденное правосудие

Было 5:17 утра. Ночь уступала свои полномочия зарождавшемуся дню – пятнице 17 июня 2039 года. Ночная темень стала исчезать, мало-помалу переходя в разгорающийся рассвет. На горизонте, на фоне гор, голубоватое, безоблачное небо начинало окрашиваться ярким цветным спектром. Ярко-красный, алый, лиловый – его оттенки восхищали своей явью и радовали глаз. Удивительная игра красок оповещала о восходящем Солнце.

Наступил миг предрассветной тишины, когда ночные шорохи затихают, а звуки дня еще не заиграли. Природа пробуждалась ото сна всем своим разнообразием и дивом.

Величественные горы и холмы Сихотэ-Алиня будто выстраивались в ряд, отряхивая с себя расступавшуюся мглу, горделиво возвышаясь над тайгой.

Лес, казалось, зашевелился. Все разнообразие кустарников и деревьев: сосны, лианы (лимонник, актинидия, ломонос, плющ), корейские кедры, амурские липы, маньчжурские ясени, клены, амурские бархаты, кедровые стланики, каменные березы, даурские лиственницы, аянские ели, пихты, дубы, березы, тополя, липы, амурские орехи – все словно потянулись к Солнцу, покачивая своими кудрявыми макушками. Подобное разнообразие растительного мира и обширная гамма оттенков зеленого цвета невольно навевала мысль о таинствах, происходящих в укромных его уголках. За внешнее сходство лесов Приморья с тропическими их называли «джунглями умеренного пояса».

Просыпался и животный мир этих «джунглей». Пятнистые олени, уссурийские лоси, барсуки, тигры, белки, волки, бурые медведи – стали ворочаться, высвобождаясь из сетей сна. Зашуршали насекомые: гнусы, слепни, короеды, клещи и другие представители данного класса. Засновали, суетясь, туда-сюда – рябчики, глухари, дятлы, кедровки, синицы, мешая угомониться после ночных бдений совам. Немного погодя, тайгу огласило их заливистое пение. Складывалось впечатление, что и река Уссури потекла с большим энтузиазмом.

«Вскоре эта волна пробуждения нахлынет и на город» – подумал молодой парень, находившийся в данный момент в лесу. На нем была лишь одна набедренная повязка. Он стоял, широко раскинув руки и задрав лохматую голову наверх, вдыхая могучей грудью чистый свежий воздух и слушая нарастающий гул дикой природы. «Ради подобных восхитительных мгновений стоит жить» – проговорил тихо парень, окидывая взглядом крону деревьев, их неприхотливый завораживающий узор. Он был впервые за последнее время счастлив.

За письменным столом, на своем рабочем месте, сидел коренастый, крепкого телосложения, среднего роста, мужчина лет сорока пяти. Его темные и взлохмаченные волосы ниспадали на округлое с правильными чертами лицо. Прямой нос и полные губы выдавали его неусидчивость и стремление к действиям; двухдневная щетина и узкие, со сверлящим взглядом, красные глаза указывали на усталость. Одет он был, как положено каждому Миротворцу, в бежевую легкую рубашку, в синие прочно сотканные брюки и черные туфли фирмы «Саламандра». Такого же синего цвета пиджак с соответствующими его званию погонами на плечах и темный изящный галстук висели на спинке стоящего рядом стула.

Мужчина, бодрствующий в столь ранний час, был не кем иным как инспектором бригады Миротворцев – Виктором Михайловым. Откинувшись на спинку стула, уперевшись ладонями в край стола он сидел неподвижно. Его глаза были устремлены в темный угол обширного помещения, куда не добирались лучи настольной лампы, размещавшейся на левом крае его стола, и лишь объемная грудь вздымалась и опускалась в такт ровному дыханию.