Еврейский блок с нотик

Свет луны подобрался к окну,

Занавески в окошках колышутся,

Мамин голос не манит ко сну,

И рассказы семейные слышатся.

Как прошли мировую войну,

Про родню, Леонида Андреева,

Кем приходимся мы Шеншину

По орловскому генному дереву.

Про отца, про губернский архив,

Про ответы Орловского Загса,

У которого вечен мотив:

«Документы сожгли! Нет и фактов!»

На приокском родном берегу

Жили все, но как будто условно,

Я до трёх просчитать не смогу

Поколений моей родословной.

Под холодным мерцаньем луны

Мама спит. Но приходит бессонница,

Вместе с ней ощущенье стены

Между мною и прошлого звонницы.

Путь далёк от Орла в Тель-Авив,

Но от нашего генного дерева

Там родился мой внук, Даниил,

Он – родня Леонида Андреева.

«Не зажигай огня во всех жилищах ваших в день Шабата»

(Тора)

«Не зажигай огня

во всех жилищах ваших в день Шабата».

Не зажигай огня, прошу, не зажигай,

При свете меноры субботний час заката

Соединил твой дом и твой Израйиль.

Шабат шалом, еврейский дом,

С заходом солнышка горят, мерцая, свечи.

Ирушалайм, Шабат шалом,

Лехайм, народ родной,

в субботний добрый вечер.

«Не зажигай огня

во всех жилищах ваших в день Шабата».

Не торопи судьбу, прошу, не торопи,

При свете меноры, по струнам пиццикато,

Наш старенький шпылар сыграет – потерпи.

Шабат шалом, еврейский дом,

С заходом солнышка горят, мерцая, свечи.

Ирушалайм, Шабат шалом,

Лехайм, народ родной,

в субботний добрый вечер.

«Не зажигай огня

во всех жилищах ваших в день Шабата».

Не оставляй мечту, похожую на сон,

При свете меноры и стрелки циферблата

Поторопят тебя вернуться на Сион.

Шабат шалом, еврейский дом,

С заходом солнышка горят, мерцая, свечи.

Ирушалайм, Шабат шалом,

Лехайм, народ родной,

в субботний добрый вечер.

Семья

Автор книги выражает сердечную благодарность семье калининградского художника Израила Матвеевича Гершбурга за предоставление в печать его картин.

Автопортрет

В автобусе

Трагедии Бабьего Яра…

В нашем местечке, может в другом,

Всех не упомнишь, дело не в том.

В музыке скрипки, той что жива,

Вспомнят забытые идиш слова.

Шпылар играет, скрипка поёт,

Свадьбу справляет идиш народ,

Шпылар, шпылар, и у виска

Радости слёзы, свадьбы аркан.

Он на смычок положил канифоль,

Песню играет, идише боль,

Скрипочка, скрипка, скрипка, не плачь,

Прячет в улыбку слёзы скрипач.

Шпылар, шпылар идиша дар,

Таки не молод, таки не стар.

В чёрной жилетке белый шпылар

Утром положит скрипку в футляр.

Шпылар, шпылар, жизнь не легка,

Память местечка сердцу близка.

Скрипка с кларнетом, идиш слова,

Песня местечка осталась жива.

Шпилен, шпилен, в сердце пожар,

Все из местечек вспомнит шпылар,

Как на еврейский скорбный бульвар

Шли, чтобы вечно жить, в Бабий Яр.

Шли, чтобы вечно… Скрипка, поплачь,

Ты – очищенье, ты не палач.

Скрипочка, скрипка, вместе со мной,

Хаву Нагилу, скрипочка, спой.

Свадьбу играют, скрипка, не плачь,

Шпилен с улыбкой мудрый скрипач.

Только под утро скрипку в футляр

Трезво положит пьяный шпылар.

Иерусалим

Шла война… Всё казалось ошибкой…

По пожарам дорог фронтовых

Шёл солдат, как солдат. Только скрипка

Отличала его от других.

Он со скрипкой бросался в атаку,

На привалах, дымя табачком,

На броне, как шаман иль оракул,

Трогал струны заветным смычком.

Но бывало среди артобстрела

Скрипке вторил и брат-автомат,

Добавляли свои децибелы