Профессионал. Смерть зверя с тонкой кожей

Инодетектив

Patrick Alexander

Death of a Thin-skinned Animal

Macmillan, London 1976

Художник Б.Б. Протопопов

© Патрик А., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

«Штурмовая винтовка Армалит-15 является самым смертельным оружием в своем классе и предназначена для эффективного поражения зверей с тонкой кожей, то есть людей, на расстоянии до шестисот метров. Из-за высокой начальной скорости пули, ее формы и большого калибра в момент попадания и проникновения она начинает вращаться по непредсказуемой и хаотичной траектории, расходуя свою кинетическую энергию в минимально короткое время, что вызывает повышение гидростатического давления в теле, содержащем жидкость и придает ей дополнительную останавливающую способность. Результатом такого проникновения является образование глубоких каверн, полостей и жесткий разрыв тканей, что приводит к мгновенному и обширному шоку».

Описание штурмовой винтовки Armalite AR-15 в каталоге Coopers McDonald, Inc.

Одной из самых больших проблем, с которой сталкивается истинный либерализм – это отчаянная нехватка союзников, которые понимают жестокие реалии нелиберального мира, и которые совершенно отчетливо осознают, что невозможно защитить свободу и все, что с ней связано, не имея на своей стороне людей, которые готовы защищать свободу жестко, уверенно, без колебаний и, если это необходимо, совершенно безжалостно.

Бернард Левин, The Times

Вокруг него были джунгли.

«Тебя всегда, где бы ты ни был, окружают джунгли», – маленькому, говорила ему мать. Они тогда жили в Руислипе, и он, с надеждой глядя в окно, почти верил, что вот-вот из зарослей сладкого горошка в дальнем углу сада выпрыгнет тигр.

Как бы он сейчас хотел снова очутиться там. Ребячество, почти такое же ребячество, как слезы, пролитые им над Киро, умершим на рассвете и уже начинавшим источать неприятный сладковатый запах.

Одной рукой он механически согнал с мертвого тела мух, другой утер собственные слезы. Он плакал от горя, от жалости к себе, но больше всего – от физической слабости. Последние два года он мало ел, много работал и нередко страдал от жестокого обращения и регулярных побоев. Киро был единственным, кто стал его другом за это время. Он делил камеру с ним и еще шестью африканцами: пять мелких воров и туповатый насильник.

Он бы хотел похоронить друга, но у него не было времени на церемонии и ритуалы. Оставить его гиенам, грифам и остальным тварям, промышляющим в этой части тропического леса? Он забрал нож, взятый ими у мертвого охранника, и, глотая слезы, двинулся через кусты. Он шел на запад по узким тропинкам и следам животных, ориентируясь по изредка проглядывающему сквозь нескончаемый мрак джунглей солнцу.

У него ныли ноги и кололо ступни, его мучила жажда. Но он продолжал ритмично шагать.

Беглецы провели в лесу уже шестеро суток, питаясь дикими бананами, лесными улитками и ямсом, который ночами таскали с ферм, изредка попадавшихся на пути. Теперь он был один, и ему было страшно.

Ричард Эббот стоял в темноте под проливным дождем в северо-восточном углу Трафальгарской площади, не решаясь сделать следующий шаг, который всего-то и состоял в том, чтобы пересечь улицу и, дойдя до круглосуточно работающего почтового отделения, послать телеграмму.

Но это было для него сродни пересечению Рубикона – объявление войны. Поэтому Эббот сомневался (сомневаются только неудачники, тут же бесстрастно сказала бы его мать). «Это не сомнение, – уговаривал Ричард себя, – это просто затишье перед бурей, глубокий вдох перед прыжком с высоты».