Все жанры Все авторы
Снега. Параллельный мир - Ниk Алеkc

Снега. Параллельный мир

Автор

Страниц

25

Год

2024

Этот текст является третьей альтернативной концовкой продолжительной истории, начатой в первом эссе под названием "Дружба мальчика и девочки" и получившей частичное завершение во втором разделе "Истина и заблуждение". Главная героиня, студентка Института иностранных языков Настя Воронцова, оказалась на важном жизненном перекрестке. Она принимает решение остановить свой выбор на "нормальном парне" Денисе, завершив таким образом свои материальные отношения с влиятельным другом и покровителем, господином Горицким.

Однако, здесь кроется ключевая проблема: Настя на самом деле не испытывает настоящей любви ни к Денису, ни к Горицкому. В глубине души она мечтает о неизвестном ей Волконском, с которым встречи были редкими и случайными.

Тем временем, сам Волконский оказывается в тяжелом состоянии после серьезной автомобильной аварии накануне новогодних праздников. Эта неожиданная ситуация заставляет Настю переосмыслить свои чувства и выборы. Попытки разобраться в своих эмоциях вскоре становятся настоящим испытанием для неё. Что станет с её решением, когда неожиданность на пороге? Возможно, судьба подбросит ей новый поворот, который заставит её пересмотреть своё представление о любви, дружбе и искренности.

Читать бесплатно онлайн Снега. Параллельный мир - Ниk Алеkc

Глава 1.

.............

…Он плавал в своих грезах. Настолько теплых, заманчивых, настолько прекрасных, что выныривать в реальность решительно не было желания.

Реальность была жесткой. ЖестОкой. Реальность была болью. Волнами боли. Накатывающими с равномерностью морского прибоя. Периодически боль переходила в шторм.

Пока не подходило время приема обезболивающего.

И тогда он заново возвращался в золотой, солнечный сентябрь. И снова ждал появления той, с кем едва познакомился в реальности (этой реальности, есть ведь и другие, он был уверен – есть. Параллельные, перпендикулярные, идущие “голова в голову”, но есть.)

В своих грезах он видел ее (её) отчетливо. И не только видел. Он ее слышал. Более того. Он ее осязал.

Но лишь в своих грезах.

А после этих грез (назовем, наконец, вещи своими именами – наркотического опьянения, опьянения опиатами) наступал тяжелый, “лекарственный” сон. Тьма подкрадывалась на своих бархатных (кошачьих, бесшумных) лапах, и одну из этих лап возлагала на его лицо и тихонько, мысленно приказывала ему “Спать” (спать без снов), а он был слишком слаб, чтобы противостоять воле Тьмы. Тем более, что Тьма вовсе не была злой. Не была холодной и колючей, как морозная зимняя ночь… она была коварной, но очень приветливой. И желанной.

Поскольку во Тьме не было боли.

Боли – от самой сильной до терпимой. Ноющей. Впрочем, о ноющей боли он мог пока только мечтать. В основном, приходилось стискивать челюсти, чтобы не заорать, не начать биться головой о стену, не начать крушить всё вокруг… Но он был беспомощен. Его поломанные конечности (обе ноги, бедро, рука (к счастью, левая, Волконский был правшой), треснутые ребра, поврежденные внутренности… они буквально кричали, причем, каждый – своим голосом, и в этой дикой какофонии боли он уже не ориентировался, на каком свете находится, может, это и не объективная реальность (данная нам в ощущениях, привет, университетский курс философии), может, это то, что католики называют “лимб”, а христиане – чистилищем. Видит Бог, он это заслужил, более чем…

Однако, здоровый, тренированный и еще достаточно молодой организм делал свою работу. Кости срастались, ткани восстанавливались. Лекарства действовали. И с сильных анальгетиков его постепенно начали переводить на более слабые. И мозг понемногу прояснялся.

Однажды он посмотрел в больничное окно и… удивился. Все еще зима? Увы, грёзы о солнечном сентябре являлись лишь грезами.

– Сколько я тут уже пробыл? – обратился он к лечащему врачу.

– Двадцать два… нет, считая сегодняшний, двадцать три дня. Вы, дорогой мой, в рубашке родились. В коме пробыли трое суток.

– В коме? – голова все еще была слишком тяжелой, чтобы осмыслить услышанное.

Глаза эскулапа за стеклами очков в тонкой оправе были очень серьезными. Строгими. Внимательными. Сергей навскидку прикинул его возраст – от сорока пяти до пятидесяти, причем, ближе к пятидесяти.

– Что вы помните? Почему здесь оказались?

– Авария? – малейшее мыслительное усилие вызывало боль. И тревогу. Почему-то тревогу. По меньшей мере, беспокойство.

– Именно. То, что выжили, можно считать чудом. Каким вас к нам доставили… в прямом смысле места живого не было. Вы перенесли три операции.

– А сейчас? – он внутренне похолодел, боясь услышать что-то вроде – “паралич”, “нарушение двигательных функций” или еще какой-нибудь поганый сюрприз, вернее приговор. Хотя то, что он находится в сознании, может разговаривать и даже дышит не при помощи кислородного аппарата, уже вызывало колоссальное облегчение.

Вам может понравиться: