Все жанры Все авторы
Воспоминание студентства 1832–1835 годов - Константин Аксаков

Воспоминание студентства 1832–1835 годов

Страниц

25

Год

—

Я был всего лишь пятнадцатилетним юношей, когда я решительно отправился в мир студенческой жизни, покидая комфорт родительского дома. Это произошло в далеком 1832 году, когда все было настолько иным. Моя судьба принадлежала широкому спектру возможностей, но вот столкнуться с экзаменом, особенно публичным, было для меня настоящим испытанием.

Вспоминая те мгновения, я не мог не ощутить трепет и неизвестность перед этим до сих пор неизведанным явлением. Ведь для меня экзамены были каким-то чудовищем, страшным и загадочным. Но на мою удачу, мне предстояло играть роль главного испытателя, который должен был первым кладезем знаний открывать поток экзаменуемых. Это было невероятно волнующее время, но я благополучно преодолел испытание, и моя крайняя застенчивость не смогла помешать мне поступить в престижный университет.

Покидаю уют своего дома, я вступил в неизвестность, полную новых возможностей и новых знакомств. Решив покорить образовательные вершины, я не ожидал, что вскоре буду покорять и бескрайние просторы поисковиков.

Моя страсть к знаниям и глубокое понимание важности академического роста заставили меня искать новые пути саморазвития. Благодаря современным технологиям, я оказался здесь, в обширной сети, где могу поделиться своими уникальными историями и впечатлениями.

Таким образом, путешествие, которое началось в 1832 году с перехода от родительского дома в университетскую среду, дало мне возможность преодолеть собственные ограничения и расширить свои горизонты в эпоху поисковых систем и новых информационных возможностей.

Читать бесплатно онлайн Воспоминание студентства 1832–1835 годов - Константин Аксаков

Я поступил в студенты 15 лет прямо из родительского дома. Это было в 1832 году. Переход был для меня очень резок. Экзамен, публичный экзамен, – экзамен, явление доселе для меня незнакомое, казался для меня страшен. А я притом с моим Азом должен был первый открывать всякий раз ряд экзаменующихся. Но все прошло благополучно, и моя крайняя застенчивость не обратилась для меня в помеху к поступлению в университет.

В мое время полный университетский курс состоял только из трех курсов. Первый курс назывался подготовительным и был отделен от двух последних. Я поступил в словесное отделение, которое в это время было сравнительно довольно многочисленно. На первом курсе словесного отделения было нас человек 20–30. В назначенный день собрались мы в аудиторию, находившуюся в правом боковом здании старого университета, и увидели друг друга в первый раз; во время экзаменов мы почти не заметили друг друга. Тут молча почувствовалось, что мы товарищи, – чувство для меня новое.

В эпоху студентства, о которой говорю, первое, что обхватывало молодых людей, это общее веселие молодой жизни, это чувство общей связи товарищества; конечно, это-то и было первым мотивом студенческой жизни; но в то же время слышалось, хотя несознательно, и то, что молодые силы собраны все же во имя науки, во имя высшего интереса истины. Так, вероятно, было всегда, при всяких подобных условиях, но не знаю, так ли бывает теперь в университете. Не все мои товарищи способны были понимать истину и даже ценить ее; но все были точно молоды не по одному числу лет; все были постоянно шумны и веселы; ни одного не было ни истощенного; не было ни светского тона, ни житейского благоразумия. Спасительны эти товарищеские отношения, в которых только слышна молодость человека, и этот человек здесь не аристократ и не плебей, не богатый и не бедный, а просто человек. Такое чувство равенства, в силу человеческого имени, давалось университетом и званием студента[1].

Право, кажется мне, что главная польза такого общественного воспитания заключается в общественной жизни юношей, в товариществе, в студентстве самом. Не знаю, как теперь, но мы мало почерпнули из университетских лекций и много вынесли из университетской жизни. Общественно-студенческая жизнь и общая беседа, возобновлявшаяся каждый день, много двигали вперед здоровую молодость, и хотя, собственно, товарищи мои ничем не сделались замечательны, – кто знает даже, к какому опошляющему состоянию нравственному могли довести обстоятельства потерянных мною из виду, – но живое это время, думаю я, залегло в их душу освежительным, поддерживающим основание воспоминанием. Вообще не худо, чтобы молодые люди, проходя свое воспитание, пожили вместе, как живут студенты; но это свободное общежитие тогда получает свою цену, когда истина постоянно светит молодому уму и только ждет, чтобы он обратил на нее свои взоры. Значение университетского воспитания может быть огромно в жизни целой страны: с одной стороны – играющая молодая жизнь, как целое общество, в союзе юных нравственных сил, жизнь, не стесняемая форменностью, не гнетомая внешними условиями; с другой стороны – истина, греющая этот союз, предлагаемая, но не навязываемая никому. Хорошо бы это могло быть!

В мое время цель эта достигалась с одной стороны: именно со стороны студентства. Молодая жизнь точно играла с оттенком легкого, безобидного буйства и проказливости. Форменности почти не было; она начинала вводиться, правда, но еще очень легко. С другой стороны, со стороны профессорства, цель эта достигалась большею частию весьма слабо, – и очень тускло и холодно освещало наши умы солнце истины; но живые, неподавленные силы находили к ней дорогу.

Вам может понравиться: