Гараил вытянул руку из-под одеяла, хлопнул по кнопке будильника и сладко потянулся в установившейся тишине. Хотелось вернуться в сон, в котором он доблестно сражался с чёрным крылатым носорогом, но нужно вставать. Кому нужно? Может, не произойдет ничего критичного, если он ещё пару минут подремлет?
– Ян! – донесся из-за двери приглушенный испуганный голос мамы, и сон мгновенно растворился. Что-то случилось с отцом?
Гараил вскочил с постели, накинул халат и стремительно вышел из спальни, прищурился от яркого света и попытался разглядеть в нечетких силуэтах родителей.
– Зачем мне к лекарям, когда у меня есть вы? – поинтересовался отец.
Зрение адаптировалось, и Гараил увидел маму, растерянно прижимающую к груди бумажную упаковку бинтов и небольшую серую бутылку, и перепачканного черной пылью отца, сидящего на диване и сжимающего пальцами левое предплечье.
– О, ты проснулся! – с облегчением выдохнула мама и вручила ему бинт и бутыль, оказавшуюся кровоостанавливающей жидкостью, быстро скрылась за дверью спальни.
Гараил не стал терять времени и сел рядом с отцом, поморщился от смеси запахов пота, горького пепла и крови, отложил предметы в сторону, спросил:
– Что там у тебя?
– Да пустяки, – ответил он и разжал пальцы.
Предплечье от локтя до запястья исчертили три кровавые борозды, две из них всего лишь рассекли кожу и уже покрылись коркой, а третья, центральная, оказалась глубже и всё еще сочилась кровью. Гараил оторвал от бинта кусок, смочил кровоостанавливающей жидкостью и приложил к порезу, поинтересовался:
– Давно ранило?
– Минут пятнадцать назад.
– Странно, за это время кровь должна была остановиться, – он чуть нахмурился, убрал покрасневший бинт и посмотрел на выступившие алые капельки. – Наверное, что-то попало. Нужно промыть.
– Тогда я в душ, – решил отец и легко поднялся с дивана.
Пока он принимал водные процедуры, Гараил прошел на кухню, встал на табурет и залез в верхний навесной шкаф, служивший аптечкой, принялся рассматривать содержимое. У флежемериа кровь всегда останавливалась быстро даже при серьезных ранениях, и поскольку она продолжала сочиться пусть из глубокого, но пореза, означало, что в крови что-то было, мешающее ей свернуться. Значит, нужна восстанавливающая мазь. Или зелье. Лекари вроде что-то подобное выдавали.
– Как дела? – поинтересовалась подошедшая мама.
– Ушел в душ, – ответил он и задумчиво изучил надписи на баночке, убрал ее обратно и взял другую.
– Мне не нравится, что его лечишь ты, а не врачи.
– Рана не серьезная, ма. Сухожилие целое, кость не задело, так что врачей можно не беспокоить, я и сам справлюсь.
– И это мне тоже не нравится. Ты еще ребенок!
– Тридцать девять – это уже подросток, – ревниво поправил Гараил. – И что плохого в том, чтобы знать анатомию?
– Знать хорошо, но ты применяешь эти знания, потому что кое-кто не способен дойти до лечебницы, и…
– Ругаешься? – ласково спросил отец и прижал к себе маму одной рукой. Вторую, травмированную, он обернул полотенцем.
– Не ругаюсь, а возмущаюсь, – проворчала она и пригладила влажные волосы мужа рукой, опустила взгляд ниже, на голую грудь и нахмурилась: – Тебя что, пинали?
Отец коснулся кровоподтека, чуть поморщился и признался:
– Лео немного силы не рассчитал, когда отталкивал меня из-под удара.
