Все жанры Все авторы
Можно (сборник) - Татьяна 100 Рожева

Можно (сборник)

Страниц

105

Год

2013

Каждый мужчина знает, что смешная женщина — легкая добыча. Поэтому мужчины так настроены на юмор. У женщин этот скилл — лишь бонус, и только для тех, кто действительно хочет разобраться, что же имеет в виду мужчина, говоря серьезно. Я тоже хочу. Все не понимаю, но слушаю с удовольствием. У меня есть не только уши, но и телевизор. Иногда я смотрю передачи о женщинах, которые могут быть и "королевами", и "шпалами". Но я больше склоняюсь к ''шпалам''. Своими смешными историями эти "шпалы" наполнены духом мужественности. Некоторые из этих историй настолько потрясают, что мое воображение рисует величественную корону, которая опускается вниз на уровень ушей. Я приклеиваю эту картинку в моей памяти и надеваю резинку, чтобы она оставалась на месте. У меня хорошая память, и эта резинка надежно фиксирует мои воспоминания. Я помню все, что мне рассказывали мужчины — до, после и вместо оргазмов, личных и общих, по телефону и через интернет. Почему я все это помню — я не знаю. Возможно, чтобы, когда резинка немного ослабеет, я смогу перевести эти происшествия на русский язык, который мы так ценим, потому что он меняет "хочу" на "могу". Он меняет слова и сезоны, придавая календарям человеческие эмоции. Холодные признания и тяжелые разочарования, туманы непонимания и горечь обид, сменяются неожиданным началом примирения и утренними сияниями надежд. Время так быстро пролетает. Очень быстро. А я хочу, чтобы "МОГУ"! "Могу" не означает "да". "Могу" означает "да, но...". Вот почему я могу!

Читать бесплатно онлайн Можно (сборник) - Татьяна 100 Рожева

Почему можно

Каждый мужчина знает – женщину можно добиться, рассмешив ее. Поэтому у мужчин развито чувство юмора. У женщин это чувство в виде бонуса, и только у тех, кто зачем-то хочет понять, что мужчина имеет в виду, когда говорит серьезно. Я хочу. Не все понимаю, но слушаю. У меня есть уши. И телевизор. Там говорят, что бывают женщины – носить корону, а бывают – носить шпалы. Я ношу шпалы. Шпалы, пропитанные смолой мужских историй. От некоторых историй корона падает на уши. Я приклеиваю ее клеем памяти и фиксирую резинкой под подбородком. У меня отличная память. Не говоря уже о резинке. Я помню всё, что мне сообщали мужчины до, после и вместо оргазмов, своих и моих, а также по телефону и по интернету.

Для чего я это помню – не знаю. Возможно для того, чтобы, ослабив резинку, пересказать на русском языке, который наше богатство, потому что превращает «хочу» в «можно». Он мешает слова и сезоны, придавая календарям человеческие лица.

Град признаний и сугробы отчуждений, туманы непониманий и сумерки обид, отопительный сезон всепрощения и рассветы надежд сменяются как нельзя быстро. Как быстро нельзя…

А я хочу, чтобы МОЖНО!

Можно не значит – да. Можно значит – да, но…

Вот почему можно!


Ваша 100 Рожева

Пихалыч

– У меня к тебе предложение…, – сказала моя бывшая начальница Марина, пока заваривался чай.


Начальница была бывшая, а чай настоящий – с мятой, малиной и смородиновым листом. Марина обожала «гонять чаи». Об этом знали все, и несли ей коробки и банки с чаем, которых за трудовую жизнь накопилось на целый шкаф.

«Плохой человек хороший чай подарить не может», – утверждала Марина, безошибочно определяя людей по качеству принесенного ими чая. Она пила только обжигающе горячий и шутила: «в аду у меня наконец-то всегда будет кипяток!»

Мы уже не работали вместе, но дружили, и я часто заезжала к ней «на чай».


– Какое предложение? – Сунула я нос под крышечку заварочного чайника.

– Рано, рано! Пусть еще настоится! Предложение деловое! Собственно, не у меня, а у моего хорошего знакомого. Он дозрел живописать «житие свое», попросил меня найти помощницу. Я рекомендовала тебя, как лучшую журналистку Москвы.

– Марин…, – скривилась я, – чего уж там Москвы– то? Вселенной и окрестностей!

– Я знаю, что говорить! Я пятнадцать лет в театральном журнале оттрубила! Там с этим строго! Гением не назовешь – с тобой никто даже разговаривать не станет! – Марина хитро подмигнула. – Шучу, шучу, ты знаешь, как я к тебе отношусь. В общем, этот мой знакомый из тех времен. Он еще в девяносто лохматом году деньги давал «на искусство». Сам из технарей, но таких, знаешь, которым нравится чувствовать себя немножко богемой, хоть рядом потереться. Нет, он, правда, помогал всегда. Этого не отнять. За это печатал у нас в журнале свои опусы. Средненькие, прямо скажем. Откуда у него деньги, честно, не вдавалась никогда. Тогда за лишние вопросы можно было и схлопотать. В общем, я пообещала, что поговорю с тобой. А ты смотри сама. Если тебе это в принципе интересно, он готов.

– В принципе, конечно интересно. А сколько ему лет?

– Ой.… Сейчас…ну за семьдесят уж наверняка. Мы давно не виделись. Я даже голос не сразу узнала по телефону.

– Так он для этого звонил?

– Я поняла, что да. Сначала – как здоровье, как сама, чувствую, чего-то надо. Я так в лоб и спросила – чего тебе надобно, старче? Он засмеялся – сто лет прошло, говорит, а интуиция у тебя все та же. Ну и рассказал: стареет, мол, зрение портится, память уже не та, то спину прихватит, то давление, то шмавление, а ничего великого так и не сваял. Дозрел. А самому уже не справиться. Помощница нужна.

Вам может понравиться: