Грис-космоплаватель

На каждого человека порой обрушиваются удары судьбы. Но самый страшный – удар по его репутации. Если же человеку совсем недавно исполнилось одиннадцать лет, а репутация у него и до этого была не ахти, то этот удар разит насмерть. Именно такой удар достался нынче на долю Гриши Селиверстова по прозвищу Гриська. Прозвище тоже было дурацкое, доставшееся в наследство с младенческой поры, когда он не умел еще правильно выговаривать собственное имя, а поскольку иного прозвища он так и не сумел заработать, то старое так и прилипло. Оно долгое время причиняло ему немалые страдания. Чудовищное, дурацкое прозвище, так, не имя, а какая-то щенячья кличка. Но и с ним можно было бы примириться, если бы не угроза получить новую, еще более позорную кличку, скажем Трепло, Брехунчик, или того похлеще. И все из-за того, что Гриша не умел держать язык за зубами. Или если бы не придавал особенного значения своим снам. Но как ему было не верить в них, когда с недавней поры они стали являться с пугающим постоянством?

Так, скажем, ему довольно отчетливо снились собственные приключения на разных далеких, неведомых планетах. Он с кем-то сражался, кого-то побеждал, попадал в плен и, проявив чудеса мужества, вновь вырывался на волю. Странные, дивные существа являлись ему во снах: многорукие и одноногие, двух-трехголовые или же вообще без голов, пугающе-безобразные или же невообразимо прекрасные. Но чаще всего среди них присутствовал высокий худой человек с длинными, кипенно-белыми волосами и иссиня бледной кожей. Он пристально глядел на мальчика из темноты своими темно-синими глазами, в которых горел крохотный пурпуровый зрачок и, вкрадчиво улыбаясь, манил его за собою. Куда? Смешно сказать: в лес, в чащобу, в самую глухомань которая, впрочем, Грише была неплохо известна. Там была небольшая полянка, надежно спрятанная от посторонних глаз в буреломе и зарослях можжевельника. С нее-то и начинались все его невероятные ночные похождения, о которых он имел глупость рассказать мальчишкам. Тем его рассказы неожиданно понравились. Они даже готовы были поверить, что Гриша все это увидел в кино, но ему вздумалось начать рассказывать от первого лица, от своего имени, да еще в школе. Например, о бурляндцах. О, это были забавные создания с большущими головами и крохотными ручками и ножками, каким порой в детских книжках рисуют Колобка. Они обожали делать друг другу подарки и каждый день начинали с того, что думали, кому бы и что подарить, так чаще всего не додумав, они и укладывались спать до следующего утра. И все повторялось сначала. Ежегодно они проводили всенародный конкурс Глупости и самый большой дурак становился их королем, а дурни, занявшие низшие призовые места – его министрами. Деньги каждый из них рисовал такие, какие ему больше нравились, причем в любом количестве. Весь класс так и катался со смеху, слушая эти рассказы.

Но итоговую черту подо всем этим провел Санек Камарин, которого Гриша до той поры считал своим лучшим другом. Сегодня он его слушал, слушал да вдруг заявил, что Гриша никак не мог просидеть три недели на одном астероиде, дожидаясь подмоги. А все потому, что на астероидах нет ни воды, ни воздуха.

– Но я же был в скафандре! – возразил Гриша.

– А где ты взял столько воды, еды и кислорода, чтобы хватило на три недели?