Лай собаки

Это случилось в марте, в день ее рождения, когда ей исполнилось целых пять лет. Еще утром она посмотрела на маленькую ладонь правой руки, громко считая и загибая пальцы:” Один, два, три, четыре, пять..” “Пять!”– с возбуждением в голосе прокричала маленькая, худенькая девочка так, что вены тут же выступили на ее тонкой шее. Она повернула свою головку, с коротко остриженными каштановыми волосами, в сторону кресла, в котором сидел и читал газету ее отец. Радостный блеск в ее больших, голубых глазах уступил место нерешительно- робкому сомнению от мысли: “ Не слишком ли громко было сказано слово “пять” и можно ли ей подойти и поделиться хоть с кем-то той радостью, которая, еще утром поселившись в ее душе, все продолжала расти переполняя ее..?”

Она робко подошла и тихо встала рядом с отцовским креслом, отделяемая от него газетой так, будто пряталась за нее. Опустив голову, она сосредоточилась взглядом на ступнях своих ног, одетых в шерстяные, вязанные носки поверх, собранных “гармошкой” , купленных “ на вырост”, коричневых, хлопчатобумажных колготок. Низкий тембр мужского голоса, как и смысл сказанной отцом фразы: “Положи свою ладонь на мою,” – вывел ее из состояния сосредоточенной задумчивости. Девочка подошла поближе и, робко пристроившись сбоку, положила свою ладонь на большую ладонь, протянутой к ней, отцовской руки так, чтобы основание пальцев ее маленькой ладони совместить с основанием пальцев на ладони отца. Разница в размерах детской ладошки и ладони взрослого человека была такой бескомпромиссно-разительной, что, увидев это, девочка разочарованно подумала: “Какая же я еще маленькая..,”– и, будто соглашаясь с ней, отец произнес: “ Вот видишь, чтобы стать взрослой, тебе еще надо рости и рости, а теперь иди и займи себя чем- нибудь, праздничный обед будет еще не скоро готов. ”

Как всегда, в этот день она представляла себя волшебницей Весной, которой стоит только выйти на улицу, встать где-то посередине проталины на потемневший лед, прикрытый талой водой и окруженный рыхлым, темным, от скопившейся влаги, снегом, как все чудесным образом начнет само собой ускоренно таять, обнажая землю, утопающую в зелени молодой, весенней травы с, заметными то здесь, то там, белыми звездочками распустившихся подснежников вперемешку с, торчащими из земли, желтыми “букетиками” цветов мать-и-мачехи.

      Бросив быстрый взгляд на кухню, где у плиты суетилась ее заботливая мать, вдохнув запах, исходивший от варящегося куриного супа и мясного пирога, зарумянившегося в духовке аппетитной корочкой, – девочка быстро оделась и вышла из подъезда своего дома на улицу небольшого, рабочего поселка.

Было слякотно и моросил мелкий, мартовский дождь, но она не обращала на это никакого внимания. Повернув направо, она направилась на самую главную, Заводскую улицу. Навстречу ей шли две женщины, что-то оживленно обсуждая между собой. Одна из них вела на поводке среднего размера собаку, похожую на овчарку. Расстояние быстро сокращалось. Внезапно девочку охватило волнение: она очень боялась собак, но решила не показывать вида и продолжать идти по намеченному пути. Поравнявшись с женщинами, она быстро взглянула на собаку, их глаза на мгновение встретились, будто взглядом наводя некий незримый мост, протянувшийся от сознания животного в сознание человека и наоборот. Не замечая никого и ничего вокруг, оба застыли напротив друг друга соединенные неразрывно всепроникающим взглядом двух пар немигающих глаз. Еще одно мгновение, и маленькая рука пятилетнего ребенка оказалась у горла, закрывая его и, будто сдерживая, рвущийся наружу крик, затем последовало осознание вспышки животной ярости, которую утащила за собой в темноту непонятно откуда взявшаяся БОЛЬ.