Дерево уккал

Далеко-далеко, в тех местах, где бледное солнце, едва бросив скупые лучи на песчаное побережье покрытого непролазными лесными чащами острова и не найдя ни одного объекта, которому так уж необходимо тепло небесного светила, словно обидевшись, снова скрывается за дрожащей кромкой горизонта, жили унылые уккалы.

Собственно, так их называли не всегда, да и вообще, долгое время их никак не называли, ведь рядом не было ни единой души, способной дать чему-либо хоть какое-то мало-мальски подходящее название.

Народец тот был ростом невелик и телесами хил, чему всячески способствовал весьма скудный рацион из лесных ягод и трухлявых корешков. Только в короткие летние месяцы унылые уккалы могли порадовать себя деликатесом из червячков и букашек, так наивно и самонадеянно устремлявшихся на поверхность земли, чтобы стать чьим-нибудь обедом. Другие могут сказать: где ж это видано, чтоб северный народ полнился карликами и пигмеями? Да это были великаны исполинского роста, страшные в гневе и буйные в пирах! Но только чушь все это, я уж точно знаю. Если б дело обстояло так, история, которую я намерен рассказать, не произошла бы вовсе.

Так вот, эти самые уккалы были, как бы это сказать, роду не людского. Схожесть они имели скорее с обильно покрытыми шерстью птицами, коих еще можно встретить в любой из трех Индий, где они преспокойно уживаются с гигантскими рыжими муравьями, стерегущими несметные сокровища. Маленькие шерстяные создания были бестолковы безмерно, а безобидны и того паче. Таким образом, жизнь их проходила бы совсем бесцельно и представляла интерес разве что для высоколобых ученых мужей – исследователей природных явлений, если бы не одно любопытное обстоятельство. У них была машина. И машина эта выбрасывала в воздух все те чувства и эмоции, каковые ежедневно переполняют людей и подвигают их на разные поступки – как созидательные, так и разрушительные: радость и печаль, гнев и милость, вдохновение и зеленая тоска. В общем, не только произведения искусства писались под влиянием этой машины, но и завоевательные походы, разбой и всякого рода бесчинства также творились не без ее вмешательства. Ровно три раза в день уккалы приходили к машине и хаотично переключали рычаги, которыми была полна ее рабочая поверхность. Таким образом, ежели у вас ни с того ни с сего появляется непреодолимый порыв сделать что-то экстраординарное – это маленький безмозглый северный народец передвинул пару рычагов, всего-то. Так мы с вами и живем. Точнее, жили, ибо уже не один месяц прошел с тех пор, как машина не работает. Почему? Уккалы не знают. Они не могут знать. Машина сломалась и вот теперь, как вы сами, вероятно, видите, в мире процветает серость и безликость, не так ли?

Однако поскольку в отличие от чудных существ матушка-природа снизошла наделить разумом другое свое творение, то есть меня, отправляю сие письмо с дополнениями и инструкциями с шустрым гонцом в землю западную, где правит с грозою царь и поп Иван. Ежели не он, так никто на свете белом уж и не постоит за правду великую, не спасет мир наш от наступающего злодейства. Так я разумею.

А что мохнатые зверьки? Им остается только слоняться по родным лесам и уныло завывать в растерянности и скорби об утраченном предназначении: «У-у-у, у-у-у, у-у-у».