Если бы черёмуха умела петь, она бы пошла в караоке

посвящается всем разбитым сердцам

Часть 1

Глава 1

По обе стороны улицы растёт множество цветов, клумбы буквально наваливаются друг на друга, крепко сплетаясь стеблями. Бутоны схватились в битве за лучшее место под солнцем и тянутся всё выше и выше – к небу. Тем, что выросли достаточно высоко, ветер даёт пять, ударяясь о лепестки, а они в ответ выплёвывают в воздух целую порцию пыльцы, на которую у меня, кажется, аллергия.

Апчхи! Нужно чихнуть ещё пару раз. В тот день я тоже много чихала. Апчху. Апчха. Голова начинает кружиться, в глазах темнеет, и изображение цветущей улицы становится всё менее чётким.

Скорее, вперёд, по лужам, мимо чёрно-белых фасадов с лепниной. Очертания домов размыты, словно вылеплены из подтаявшего пластилина. Но мне сейчас не до фокусировки зрения, нужно двигаться вперёд. Дверь, коридор, направо, по лестнице вверх и снова налево. Остаётся совсем немного: преодолеть примерно четыре метра скрипящего истёртого паркета и два дверных проёма с облезлой краской, скрутившейся в стружку. Дрожащей руками я берусь за вытянутую металлическую ручку и аккуратно тяну её вниз. Дверь протяжно мяукает. А вот и ты. Сидишь в протёртом кресле со множеством заплаток на спинке и подлокотниках.

– Милый, – у меня из груди вырывается не то крик, не то вой.

Ты отрываешь глаза от «Норвежского леса» и удивлённо смотришь на меня.

– Так быстро вернулась? Ты же только что ушла!

– Да, я просто кое-что забыла, – молнией проношусь через комнату, отбрасываю в сторону Мураками и впиваюсь зубами в твою нижнюю губу.

Лишь на секунду мне удаётся почувствовать солёный привкус крови, а потом всё меркнет, и меня выбрасывает в реальность.

Так я и думала: менять воспоминания не получится. Ну, попробовать стоило – чтобы знать наверняка, что эту историю не переписать. На том, что уже случилось, можно только учиться, принимая все несовершенства минувшего. Хотя стоит отметить, что я достаточно долго продержалась в этом переделанном отрезке прошлого: ведь в тот день, который случился взаправду, я совсем не вернулась домой.

Уже в настоящем, на аллее с клубами, я оглядываюсь по сторонам, замечаю выцветшую вывеску бара «Однажды в шансоне» и ныряю внутрь, чтобы сбежать с многолюдной улицы.

В заведении шумно, пахнет пихтами и самбукой. Всё пространство подсвечено белыми лампами в цветных чехлах. Я сажусь за столик неподалёку от барной стойки.

Официант с голубым каре и идеально ровной чёлкой, которую он накануне, скорее всего, старательно отутюжил, приносит мне барную карту и советует попробовать коктейль «Плачущая ива». Я отрицательно качаю головой:

– Ух, нет, давайте повеселее..

– «Скачущие слоны»?

– А можно что-нибудь… – щёлкая пальцами, протягиваю, – посередине? Не удручающе-печальное, но и не тошнотворно-весёлое?

– Как насчёт «Убаюкивающей медведицы»?

– Самое то!

Официант уходит, и я принимаюсь рассматривать заведение, в котором продолжу свои эксперименты.

Затёртые кирпичные стены. Через каждые пару метров висят бархатные шторы, вот только за ними нет окон. Барная стойка выложена стеклянными донышками зелёных бутылок разного размера. В одних когда-то было вино, в других – пиво, а в третьих, видимо, минералка. На дальней стене доживает свои последние дни неоновая вывеска. Надпись точно бьётся в предсмертных конвульсиях, с заиканием провозглашая: