Новый Родинзон

– Кажется приплыли…

Родька, вчерашний студент строительного колледжа состроил страдальческую физиономию. Хотя, казалось бы, чем он недоволен? Под ним теплый белый песок, над ним яркое безоблачное небо, позади зеленые джунгли, а впереди бескрайний океан.

– Еще бы понять куда.

Голова нещадно болела и настойчиво требовала если не цитрамона, то хотя бы литрушку светлого фильтрованного, желательно крафтового. Тело отставало не на много. Родька пошевелился. Нет, пожалуй, тело взяло первенство. Каждая косточка, каждая клеточка, казалось, была трижды пережёвана и дважды выплюнула прежде, чем ее собрали воедино. Ребра отчаянно давили на легкие, мешая дышать и сильнее прижимая к песку. Последний, кстати, был уже скорее горячим, чем теплым, что уже ничуть не радовало.

Нужно вставать. А как? Как он вообще сюда попал? Да и, собственно говоря, куда это сюда?

Содержание вышеупомянутой головы тоже оставляло желать лучшего. Отчего-то вспоминалась таблица умножения, стихотворение "Белая береза" Есенина, температура обжига керамического кирпича, состав бульонного кубика, но никак не вчерашние события. Или сегодняшние? Какое вообще число?

Не без усилия, Родька сделал единственное, на что хватило его мозговой активности – перевернулся на пузо и по-партизански пополз в спасительную тень, благо, до нее было не слишком далеко. Горячий песок больно царапал непривычную к подобным истязаниям кожу и очень хотелось пить.

– Блин, хоть обратно к морю ползи, там стопроцентно выпить можно, а если повезет, то и закусить.

Подумав, он с сомнением обернулся на ласкающие песок волны, не слишком хорошо скрывающие геометрические признаки постороннего присутствия.

– Акулы, чтоб их… Такими не закусишь, уж скорее они мной. А там, если повезет, должны быть бананы и кокосы. Может еще и авокаду какую-нибудь откопаю.

Упоминание не то фрукта, не то всё-таки овоща, пробудило некие нейронные связи, отвечающие за вчерашний, всё-таки, день.

Группа студентов практикантов, торжественно награжденная праздничной поездкой на теплые греческие берега, разумеется не с целью отдыха, а трудов праведных для, собиралась в путь. Захар, ярый поборник здорового образа жизни с полной самоотдачей нарезал авокадо тонкими ломтиками и силился сложить премилые зеленые розочки.

– Заха, ты б сперва сердцевину из майонеза сделал, и держалось бы лучше и на вкус приятнее. – Хохотнул Родька, заглядывая другу через плечо.

– Вот еще, продукт портить! – Делано возмутилась Зойка, единственная девушка на курсе, визуально более всего напоминающая некую Фрекен Бок, которую Родька тоже некстати вспомнил. – Захарий у нас молоток, его сомнительными жирами не купишь, только натур продукт и без ГМО. Так что цветочки будут либо уложены порционно на зубочистки, либо массово нанизаны на шпажку.

– Ну уж нет, древесину я с вами жевать не стану, это ведь у вас с Захой челюсти и железо перемалывают, а я натура тонкая, интеллигентная, так что подайте мне фуагру, пудинги, бананы, в общем, требую тропический рай со всеми вытекающими!

– С горячим песком и с голым торсом? – Захар недовольно покосился на друга, от природы имеющего ту самую фигуру, ради которой он годами сидел на диете.

– Именно! – Родька молитвенно сложил руки и, возведя взор под самый потолок, заголосил: – о великий из великих, мудрейший из мудрейших, способнейший из способнейших, снизошли мне рай тропический и дай мне сил мифических, во имя рыбы, сыра и авокадо, кальян!