Войны перемен

© Яр Ветер, 2019

© Издание, оформление. Animedia Company, 2019

Моим родителям, пригласившим меня в этот мир, посвящается.

С любовью – автор

Туран готовился к войне. На самой планете этого не было заметно. Столица империи Троннола пребывала в сонно-вальяжном состоянии. Все так же туранцы работали, веселились, отдыхали. Знать иногда устраивала балы и увеселительные поездки на присоединившиеся к империи планеты. Выбор был огромный, так как межзвездных систем, входящих в Содружество Свободных Планет, или Свободный Союз Турана, было почти пять десятков. Непередаваемая атмосфера новизны и экзотики влекла к себе тысячи путешественников, среди которых можно было встретить самую разношерстную публику: знать, ученых, солдат удачи, воров, убийц и женщин легкого поведения. Изредка встречались и не-гуманы: спасты, дроны, фараны и халарды. Эти существа искали себе работу или воинскую службу. Времени на праздношатание, так они думали, у них не было.

В одном из туранских кораблей, направлявшихся к планете Перигола, вместе с десятком бездельников и прожигателей жизни занял место в каюте третьего класса бывший солдат удачи Леннор Брикс – тридцатипятилетний мужчина высокого роста, с небольшими усами и бородкой. Загорелые руки, на каждой из которых было по длинному узкому шраму, нервно сжимали рукоять платтора – небольшого узкого, как стилет, виброножа. Платтор, или платт, как называли его воины, по существу был отличительным знаком солдата удачи, служившего в элитных частях имперских войск, – владеть им могли только воины, прослужившие империи не менее десяти лет и отличившиеся в войнах или подавлении бунтов мятежников. После десяти лет, отданных империи, платт оставался в пожизненном пользовании у своего хозяина как награда за мужество и личную храбрость, если десантник доживал до этого времени. Погибших воинов погребали вместе с платтами, считая, что вибронож должен сопровождать ушедшего в мир теней.

Зеленоватые глаза Леннора, казалось, метали молнии, так он был рассержен. «Опять, опять приходится отчаливать от вроде бы родной пристани в неизвестность. А все по вине Стира, этого мошенника и плута. – В памяти Брикса всплыло лицо Стира – владельца гостиницы, где Леннор остановился в последний раз. – И когда уже нажрется он этих кредов… Только десять дней назад заплатил ему сто кредов, договаривались на месяц, а вышло на одну декаду. Война, все война – кому мачеха, а Стиру – мать родная. Распирает его прямо на глазах в смутные времена. И никакие уговоры и то, что мы знакомы пять лет, не в счет. Есть креды – живи, нет кредов – освобождай место. А ведь сколько раз выручал его за эти годы: и от грабителей два раза, а однажды жизнь спас – вытащил из озера пьяное бревно, когда уже пузыри пускал и с испуга уже не кричал, а только икал, закатывая глаза. А ведь клялся тогда Стир, что я ему роднее брата Лива, мота и пьяницы, пускающего родительское богатство по ветру. А как деньги заканчиваются – лови ветра в поле, ищи пристанище, где хочешь. А кредов действительно мало осталось: если б не ранение и не лечение, – Брикс невольно посмотрел на свои руки, – за которые пришлось выложить кругленькую сумму, то еще можно было бы у Стира пожить. А так приходится лететь к черту на кулички. Наличных кредов хватит только до Периголы, а здесь я уже изгой. Если б не ранение, можно было бы еще послужить в десанте, среди своих собратьев. На пару лет силенок, думаю, набралось, а там, глядишь, и семьей бы обзавелся. А так – лететь в неизвестность», – так думал Брикс, поглядывая в иллюминатор космического бота.