Перемещенные лица

Название: Перемещенные лица

Автор: Ольга Варенцова, olgavaren@gmail.com

Жанр: Рассказ

ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ЛИЦА

Управлять [государством] значит заселять земли.

Хуан Баутиста Альберди, 1879

Холерный бунт

Владелец винной лавки Гершом Гласберг стоял на приставной деревянной лестнице и спешно заколачивал досками окна своего заведения. Слухи о том, что местные мужики собрались бить докторов и громить больничный барак, уже неделю ходили по Воскресенску – небольшому городку, расположенному между Херсоном и Николаевом. Эти слухи появились после того, как в городе вспыхнула холера и в больничном бараке стали умирать люди. Напуганные холерными смертями горожане обвиняли во вспышке заразы нового доктора, вступившего в должность около полугода назад. Мол, как приехал доктор, так и холера пошла.

Гласберг знал не понаслышке, чем могут обернуться эти слухи. Он был уверен, что холерный бунт перерастет в погромы и что от них пострадают все еврейские лавки, как это было в соседних городках и местечках Новороссии. Когда помощник доктора Казаса, фельдшер Самуил Поляков, проживавший по соседству с Гласбергами, рассказал Гершому о первом умершем от холеры больном, тот сразу отправил в Николаев жену и детей, а сам остался в Воскресенске сторожить лавку. Гласберг заколачивал окна, когда услышал гул приближавшейся толпы. «Началось», – пробурчал он себе под нос, спрыгнул с лестницы вниз и побежал в лавку.

В лавке было темно. Два окна из трех были плотно заколочены. Несмотря на спешку, Гершом сделал работу качественно – прибил доски так, что свет из них практически не пробивался. Третье окно было заколочено наполовину. Из него падала узкая полоска света, которая освещала только сени. Гершом закрыл входную дверь на засов и начал медленно продвигаться вглубь комнаты, боясь в любой момент натолкнуться на прилавок. Нащупав его, он открыл щеколду дверцы и зашел внутрь. Осторожно, чтобы не разбить бутыли, Гласберг стал поглаживать прилавок в поиске парафиновой свечки и коробки шведских спичек. Когда он наконец обнаружил свечку и впустил в лавку свет, то смог перетаскать в подпол – небольшую яму в земляном полу – все бочонки и бутыли с настойками. Затем он подошел к двери, прислушался. Снаружи шум не утихал. Гершом похолодел и ощутил тщетность попыток сохранить хоть часть своего имущества. «Лавку сожгут, а затем…».

В такие моменты страха и неопределенности Гласберг вспоминал свое детство в Доброй – одной из тех казенных еврейских земледельческих колоний, которые были созданы по приказу Александра I еще в начале XIX века. Эксперимент ставил целью не только освоение новых земель Новороссии, но также борьбу с пьянством и зарождавшейся ксенофобией. Предполагалось, что, получив во владение по 40 десятин плодородной земли и денежную ссуду на переезд, евреи забудут о прибыльности винной торговли и станут земледельцами. Однако эксперимент оказался неудачным. Рубленые избы, куда заселяли переселенцев, были плохо построены и быстро приходили в негодность; что же касается самих колонизаторов, они не умели возделывать землю и, чтобы прокормить семью, были вынуждены возвращаться к привычным заработкам в городах, отправляя в казну небольшой штраф за отлучку – 1 копейку в день.

Отец Гершома продержался в статусе переселенца недолго – около семи лет, и эти первые семь лет своей жизни Гласберг вспоминал с благоговением. Он жил спокойной, пусть и не всегда сытой, деревенской жизнью, не зная страха погромов, который сейчас лишает детства и делает бездомными его сыновей. Это была та константа, образец по настоящему счастливой жизни, который он стремился приблизить с помощью тяжелого труда и который возникал в его уме всякий раз, когда он пытался успокоиться.