И Москва замолчала

Теперь, когда всё закончилось, я должен рассказать свою историю. Снова вспомнить как мир превратился в кошмар, как всякая человечность и цивилизация сползли с лиц моих соседей в самые короткие сроки… Но обо всем по порядку.

Я запомнил тот день, когда всё началось, очень хорошо, в мельчайших деталях. Мы с Леной сидели на балконе и что-то лениво обсуждали, наслаждались майским теплом, вдыхая запахи всевозможных цветений, раскинувшихся под окнами. Она что-то увлечённо рассказывала про свою учебу, а я, слушая вполуха, отгонял невесть откуда взявшуюся осу от нектарина. Фрукт был чрезмерно сочным, поэтому после каждого укуса приходилось утирать лицо полотенцем, чтобы не испачкаться сильнее.

Идиллия выходного дня была напрочь сломлена проклятым интернетом. Уж есть у него такие особенности: подпортить настроение и спутать мысли. Моя прекрасная собеседница, не прекращая рассказа, что-то высматривала в смартфоне, и, внезапно, поток бесконечных слов оборвался. Я поднял взгляд на Елену и сразу же понял, что что-то случилось. Лицо её вытянулось, глаза округлись, а рот так и остался приоткрытым, затаив где-то внутри остаток незаконченной фразы.

– Что-то случилось? – спросил я без особого интереса.

Собеседница молча протянула мне телефон, видимо, желая сначала услышать моё мнение. Солнце светило в черный экран и пришлось немного поколдовать, чтобы хоть что-то прочитать. Наконец, мне удалось рассмотреть то, что показывала Лена. Это был пост в одной из городских групп. Текст пестрил разнообразными терминами и заунывным бюрократическим языком. Но суть была таковой: летом должен пройти первый «День открытых убийств». Ниже была расшифровка того, что имелось ввиду под этой необычной формулировкой. В указанный день каждый гражданин мог убивать любого другого человека без угрозы каких-либо санкций. Ниже были также указаны исключения из этого положения: под запретом были убийства врачей, полицейских, солдат, спасателей и пожарных. Всем этим людям предписывалось носить форму в этот день, дабы обезопасить себя и предупредить окружающих о своем статусе. Также запрещалось брать что-либо с тела мертвеца. В конце было также указано, что предложение ещё будет дорабатываться, обещались какие-то правки.

Я хмыкнул. Новость меня действительно удивила, но доверия к ней не было абсолютно.

– Вброс. – подытожил я кратко.

– Ну как ты можешь такое говорить?! – взъелась моя собеседница. – Ты разве не понимаешь, что это значит?

– Понимаю, конечно, – отвечал я, снова вернувшись к сочным фруктам. – Это значит, что в редакции группы работают полнейшие профаны, абсолютно не проверяющие информацию.

– Подожди, я сейчас проверю, – Лена уставилась в телефон, что-то судорожно тыкая.

А я впервые серьезно задумался, что бы было, если бы действительно был такой день, в который можно безнаказанно убивать. Но размышлениям моим не суждено было развиться, Елена вновь затараторила:

– Вот, посмотри, тут тоже пишут об этом же, – она развернула телефон ко мне, но из-за солнца я так и не смог рассмотреть, что же там было. – И тут тоже, и вот здесь.

– Тише, Лена, тише. – Она всегда повышала голос, когда начинала волноваться. – Я уверен, что это просто шутка или какая-то ошибка, слышишь? Ну, не могут они просто так взять и ввести такой закон или постановление, или черт ещё знает что. Я просто в это не верю.