В истории России были периоды, когда прокуратура претерпевала значительные изменения своих задач, функций, полномочий, круг и содержание которых обусловливались конкретными историческими условиями развития нашего государства на поворотных этапах его развития. Основной задачей созданной в 1722 г. императором Петром I прокуратуры являлось осуществление надзора за деятельностью государственных органов, в том числе судов. В дальнейшем роль прокуроров в расследовании преступлений усиливалась. В результате судебной реформы 1864 г. прокуратура была лишена надзорной функции за государственными органами и судами. На нее возложили обязанности руководства расследованием и осуществления уголовного преследования (поддержание государственного обвинения в судах).
Будучи упразднена Декретом советской власти № 1 от 24 ноября 1917 г., в 1922 г. прокуратура была воссоздана и наделена новыми широкими полномочиями как в досудебных, так и в судебных стадиях[1]. Кроме уголовного преследования она стала осуществлять так называемый общий надзор, а затем и надзор за деятельностью судов. В настоящее время на фоне радикальных политических, экономических и социальных перемен в России актуализировался вопрос о реформировании правоохранительной и судебной систем, в том числе прокуратуры. Вопросы о месте прокуратуры в государственном механизме, назначении и функциях прокурора в уголовном судопроизводстве и т. д. стали предметом острой полемики в научных, общественных кругах и властных структурах. Согласно одобренной 24 октября 1991 г. Верховным Советом РСФСР Концепции судебной реформы в Российской Федерации предполагается сохранить в уголовном судопроизводстве за прокуратурой три функции – надзорную, уголовного преследования и процессуального руководства расследованием[2].
В действующем уголовно-процессуальном законодательстве нет четкого разграничения между направлениями деятельности, функциями и полномочиями прокурора. В научной литературе в основном исследовались уголовно-процессуальные функции. Так, В. М. Савицкий писал: «Проблема процессуальных функций принадлежит к числу центральных в науке об уголовном судопроизводстве… Споры ведутся, в частности, о самой природе, происхождении функций, их числе и классификации, о функциях отдельных участников процесса, о локальном или „сквозном“ действии тех или иных функций и т. д.»[3].
Однако до сегодняшнего дня нет единства в понимании функций прокурора как правовой категории, а также их содержания и назначения. Это порождает ошибочные представления о месте, роли и назначении прокурора в уголовном процессе, о несовместимости прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования с функцией уголовного преследования и основанные на них предложения о полной замене прокурорского надзора судебным контролем[4]. Между тем деятельность прокурора в уголовном процессе представляется вполне самодостаточной, способной обеспечивать от имени государства уголовное преследование лиц, совершивших преступление, надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования и руководство этой деятельностью, а также соблюдение и защиту прав и свобод граждан, вовлеченных в сферу уголовно-процессуальных правоотношений, что согласуется с Концепцией судебной реформы.
