О, сколько счастья, сколько муки…

Автор

Страниц

185

Год

2011

Внимание, уникальная версия текста:

У судьбы были свои планы для Насти, которая никогда не колебалась, отвергая манящее предложение князя Сбежнева стать его женой и престижной певицей. Вместо этого она решила последовать своему сердцу и бежать со своим возлюбленным, Ильей. Это роковое решение привело Настю к нелегкой, наполненной лишениями и трудностями, жизни цыганки в кочевом таборе. Но она была готова пожертвовать всеми материальными благами, даже жизнью, из-за своей несгибаемой любви к Илье. Хотя эта любовь была взаимной, Настя всегда ощущала душераздирающую тревогу, страшась, что ее счастье может обернуться пеплом в любой миг. Интересно, будут ли сбываться ее грозные предчувствия?

Важно отметить, что ранее этот захватывающий роман был издан под названием "Сердце дикарки" и доступен для чтения по ссылке: [url=https://www.litres.ru/anastasiya-drobina/serdce-dikarki/]«Сердце дикарки».[/url]

Итак, захватывающая история Насти и Ильи превращается в эпическое путешествие через преграды и испытания, где голод и труд становятся неотъемлемой частью их романтической судьбы. Отвергнув выбор статусной певицы, Настя отказалась от роскоши и безопасности, чтобы следовать своим чувствам и настоящей любви. Это история о верности и предательстве, о живущей на пределе счастья, о котором всегда грозят загадочные тени неизвестности. Но, возможно, именно такие потрясающие приключения делают нас настоящими героями своей собственной истории.

Читать бесплатно онлайн О, сколько счастья, сколько муки… - Анастасия Туманова

ПРОЛОГ

Ветреным ноябрьским вечером 1895 года ресторан Осетрова в Грузинах был полон. Цыганский хор заканчивал очередное выступление: на эстраде перед столиками сидели на стульях певицы в черных и белых платьях, среди которых выделялись яркие юбки плясуний, за спинами женщин стояли гитаристы в синих казакинах. В зале пахло свечным воском, дичью, крепкими духами, сигарный дым пластами плавал под потолком. Гости были уже изрядно пьяны и бьющую плечами перед столиками танцовщицу – совсем девочку в нарядном платье алого шелка – подбадривали нетвердыми голосами. Наконец девчонка отплясала, блеснула напоследок зубами, вернулась на место, и почти сразу же хор встал. У цыган было полчаса на отдых перед следующим выходом.

В крошечную комнату за большой залой набилось больше двадцати человек, и тут же стало не развернуться. Глава хора Яков Васильев, семидесятилетний старик с острым неласковым взглядом и по-молодому стройной фигурой, бережно неся за гриф гитару, вышел в ресторанные сени. За ним последовал его гость – высокий человек лет пятидесяти, еще красивый, с густыми седыми волосами и осанкой, выдававшей отставного военного. Он улыбался старому цыгану, но серые глаза смотрели холодно. Впрочем, Яков Васильев знал: другого взгляда у графа Воронина не бывает.

– Ну, ваша милость, понравилось?

– Не в обиду будь сказано, Яков Васильич, – не понравилось.

– Что ж так? – без удивления спросил хоревод. – Разве плохи голоса в хоре?

– Плохи, – без обиняков заявил Воронин. – Я вас семнадцать лет не слышал и на правах старого поклонника говорю: голосов хороших нет. Без твоей Насти и без моей Зины хор гроша не стоит.

– Эк чего вспомнили, Иван Аполлоныч… – усмехнулся в усы хоревод, и в темноте сеней граф не заметил, какой горькой была эта улыбка. – Настьки не сыскать… А Зинку, между прочим, могли бы и обратно к нам отпустить.

– Пойдет она, ждите! – рассмеялся граф. – Была Зина Хрустальная – станет графиня Воронина.

– Так не врут наши брехуны? Решились все-таки жениться?

Граф смущенно улыбнулся, махнул рукой.

– Что ж решаться, когда почти двадцать лет живем мужем и женой? Дети взрослые, старшего в этом году намерен определять в университет… Кем он там будет? Бастардом? Незаконнорожденным? На переправе коней не меняют, новой жены мне уже не взять, а Зина… Видит бог, она достойна быть графиней.

– Что ж, дело. Зинка-то не приедет в хор похвастаться?

– Приедет, отчего же. Ждите после Покрова.

Граф простился коротким наклоном головы и заспешил к выходу. Старый цыган проводил его взглядом, закрыл глаза. В сенях кто-то из половых оставил керосиновую лампу. Она горела, чадя сизым дымом, и в ее свете лицо хоревода показалось бы случайно заглянувшему сюда совсем старым, усталым и измученным. С минуту он стоял не двигаясь; затем, прислонив гитару к стене, сделал несколько шагов по коридору, нащупал в темноте дверную ручку и вышел во двор. Сразу же у него захватило дух от холода, в лицо ударили колючие снежинки. Яков Васильев спустился с крыльца, разбил сапогом кромку льда у последней ступеньки, задрал голову. Над ним глухо шумели облетевшие ветлы. Вдохнув морозного воздуха, старый хоревод потер кулаком лоб. Грустно подумал, что Воронин прав: голосов прежних в хоре нету. Под сердцем засосала знакомая боль. Не прошедшая, не утихшая за годы, появляющаяся каждый раз, когда он вспоминал о дочери. О красавице Насте, единственной радости, давным-давно сбежавшей из хора бог знает с кем.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: