Аберлауг. Следуя за вампиром

Я приоткрываю глаза. Тяжёлые веки поднимаются с трудом.

Медленно моргаю. Смотрю на небо, и ни одна мысль не приходит в голову. А небо такое ярко-зелёное, красивое, затянутое тонкими веточками деревьев, словно сотнями чёрных капилляров. Звёзды сверкают сквозь них, как изумруды, северное сияние напоминает огромную птицу, летящую над тьмой леса. В тишине только ветер завывает, а сверху плавно опускаются крупные снежинки. Они падают на лицо и ресницы. Странно, но тело совсем не чувствую, не могу пошевелиться. Снова моргаю и наконец осознаю себя.

Красиво ночью в зимнем ле… лесу?!

Так, а что я тут, собственно, делаю? Совершенно не помню, что было до пробуждения, и как тут уснула, и вообще почему я такая дура, чтобы спать зимой в сугробе. Мозг работал очень странно. Всё казалось нереальным, существующим лишь в сознании, как при сонном параличе. Точно, видимо, и есть сонный паралич. Сейчас поморгаю, и всё пройдёт.

Поморгала. Ничего не изменилось.

Тишина и умиротворение вокруг усыпляли, накатывала сонливость, и очень хотелось закрыть глаза обратно. Стоило прикрыть веки, и словно падала в бездонную яму, летела куда-то вниз, во тьму.

Но в этот момент появились первые неприятные ощущения: покалывания по коже и судороги, сотнями невидимых иголочек пробегавшие по мышцам. Будто я отлежала всё тело.

Попыталась приподняться – не получилось. При каждом малейшем движении в голове словно ударяли кувалдой. Монотонный металлический звон. И больно, невыносимо больно сводило мышцы. Я страдальчески сощурилась, сжав зубы. С превеликим трудом пошевелила закостеневшими пальцами, затем согнула замёрзшие ноги. И застонала. Твою мать, как же больно, прямо вспышками простреливает от ребра до ноги при каждом движении. Минуту погодя приподнялась и села в сугробе, упираясь рукой в снег, как в трансе, невидящим взглядом уставилась перед собой. С головы пополз и свалился тяжёлый капюшон. Лицо неприятно обдало снежинками и холодным ветром.

Я закашляла, опустила голову и нахмурилась, отметив необычность своей одежды. Длинная и тесная шуба с мехом внутри и на рукавах. Я бы такое в жизни не надела. На одной руке серая варежка, как у ребёнка, вторая в снегу рядом валяется. На ногах высокие сапоги, массивные, плотно зашнурованные. Ну и ну, видимо, это всё осознанное сновидение. Хорошо хоть не голая, ненавижу, когда такое снится. Но это пока что, а то я свои сны знаю – ещё тот бредогенератор: сначала всё нормально, а потом обязательно начинает происходить какая-то жесть. Я нервно огляделась.

Кругом не тронутая ничьей ногой гладь сугробов. Голубовато-зелёные, блестящие под фосфорическим светом неба, они тянулись между деревьев во мрак леса. И ни звука вокруг, только деревья тихо поскрипывали. Накинув обратно капюшон, я зябко передёрнула плечами и обхватила себя руками. Морозный воздух холодил щёки и подбородок так, что они онемели. Холодно-то как и мерзко…

Медленно, с трудом удалось подняться на ноги. Неудобно двигаться в такой непривычной тяжёлой одежде, тем более когда руки и ноги плохо слушаются, вообще как неваляшка. Пошатнулась, выставила руки перед собой, сохраняя равновесие, и вдруг заметила, что с одной стороны шуба прорезана, словно от тычков чем-то острым. Аккуратно запустила под ткань пальцы. Отдёрнула пальцы и болезненно зашипела. Пальцы были все в крови. Опасения подтвердились. Раны смёрзлись, это искажало ощущение боли, но они там точно были. А ещё есть у меня такая особенность – в обморок падать при виде крови. Такая вот я впечатлительная, и контролировать это почти не могу. Смотрела теперь на толстый ствол дерева, но как подумала о крови, голова закружилась, а во рту пересохло. Постояла какое-то время неподвижно, приходя в себя, и, облизав сухую корку на губах, пошла вперёд, настороженно вглядываясь в полумрак между деревьями.