Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века

Наш век – век научно-технической революции, внедрения науки во все сферы общественной жизни. Наука, превратившись в непосредственную производительную силу, коренным образом меняет характер материального производства, всего комплекса взаимоотношений человека с природой, изменяет, без преувеличения, облик нашей планеты и даже ее окружения. Наука становится непосредственной производительной силой в самых различных сферах не только материальной, но и духовной деятельности общества. Все возрастающая проиизанность наукой человеческой жизнедеятельности уже не просто констатируется как один из характернейших и важнейших факторов современного общественного прогресса, но выступает как необходимая, органично связанная с ним закономерность. В этих условиях все более актуальным становится анализ самой науки как объекта философского исследования, включающего изучение процесса познания, движущих сил, механизмов и закономерностей развития науки – как знания и как деятельности. Всестороннее исследование закономерностей ее развития и функционирования, представляющее исключительный интерес само по себе, в то же время может внести значительный вклад в дальнейшую разработку методологии научных исследований, в прогнозирование и планирование развития науки. Учтем и то, что указанная проблематика, хотя чаще и в неявной форме, занимает принципиальное место в современной идеологической борьбе (в частности, в оценке статуса, социальных задач и возможностей науки, перспектив ее влияния на будущее человеческого общества, равно как и в анализе ряда общефилософских вопросов, проблем познавательной деятельности, также имеющих важные выходы на идеологические проблемы).

Актуальность философского анализа развития науки, выявления закономерностей этого развития, его тенденций и детерминирующих факторов особо подчеркивалась па крупнейших партийных совещаниях последних лет, на XXVII съезде КПСС, в новой редакции Программы КПСС, в партийных постановлениях. Такой анализ называется в числе первоочередных задач советской философии, имеющих не только теоретическое, но и важнейшее практическое значение. Настоятельная необходимость научного анализа развития науки, вытекающих из него серьезных философских обобщений, прямо связывается с «многогранными задачами ускорения, его взаимосвязанных аспектов – политических, социальных, культурно-духовных и психологических».

Чрезвычайно существенно, что, как выявляют исследования последних лет, наука является той областью человеческой деятельности, где происходит особо тесное переплетение перечисленных аспектов. В этой связи особенно характерно, что тема науки в общем контексте культуры и ее влияния на развитие общества находилась в центре проблематики XVII («Философия-человек-культура», Монреаль, 1983) и XVIII (Брайтон, 1988) Всемирных философских конгрессов. Актуальность и важность комплексных исследований науки была лейтмотивом VII (Зальцбург, 1983) Международного конгресса по логике, методологии и философии науки, эта же тема выделялась в повестке VIII Конгресса, проведенного в 1987 году в Москве – под девизом «Человек – наука – гуманизм».

Попытки философского осмысления науки, ее возможностей, особенностей ее развития восходят к античному мышлению, правда с акцентом на «познание вообще». Уже тогда саморефлексивность древнегреческой философии, определенная ее интеллектуальным строем (обусловленным, в свою очередь, всем укладом жизни), с неизбежностью выдвинула вопрос об основаниях научного (философского) знания. В последующие эпохи эта проблематика все более заострялась, выявляя новые и все более сложные и тонкие особенности научного познания. Тем не менее, ни в античности, ни даже в эпоху Возрождения и Новое время сама наука как объект исследования, как некое сложное, динамичное образование, по существу, не рассматривалась. Генезис науки, детерминирующие факторы ее развития оказались вне поля зрения домарксистской философии, в которой исследование науки, по существу, сводилось к поиску неких незыблемых, вневременных, абсолютных гарантов истинности добываемого ею знания. Так, в линии Декарта-Спинозы, весьма репрезентативной для гносеологии метафизического, механистического материализма, как раз предполагалось, что после обнаружения достоверных оснований научного знания дальнейшее развитие науки сможет определяться целиком ее внутренней логикой, нося характер математического вывода, на основе неуклонного следования детально разработанным, строгим методологическим предписаниям. В таком свете вполне естественно было представлять развитие науки как последовательное и совершенно линейное наращение знания (подобно возведению здания, кирпичик за кирпичиком), приближающее к идеалу абсолютного, окончательного знания мира. Сравнительно «камерный» характер науки вплоть до конца XIX в. усиливал впечатление полной автономии ее внутренней логики; развитие и уточнение научных теорий на основе эмпирических данных вполне согласовывалось с классическими представлениями, корнями восходящими еще к Ф. Бэкону. Если же в определенных случаях приходилось так или иначе считаться с влиянием «внешних» факторов, то это делалось лишь в качестве санитарного мероприятия – выявления подобных факторов с целью их элиминации, искоренения любых субъективных и «побочных» наслоений на теле науки (подобно Строительным лесам, убираемым после возведения здания). При этом, если проблема влияния субъекта познания на научное знание волновала философию уже с античного периода (Протагор, Парменид, Зенон, Платон, Аристотель), то об общем социокультурном воздействии на науку еще до не столь давнего времени не было и речи.