Подсолнухи

Глава

I

Это произошло очень стремительно. Никогда я бы не подумала, что жизнь меняется так быстро и бесповоротно.

Мы переписывались так много, что я забывала, что нужно поесть или сделать уроки. Я днями лежала в кровати и печатала сообщения в соцсетях. Везде, где только можно было поддерживать общение с человеком, живущим за несколько сотен километров. Нельзя так влюбляться.

Мой жизненный путь начался далеко на северо-востоке России. Я прожила несколько лет там, где летний пейзаж – горы, а зимний – заснеженный горы; там, где в холод вы носите шапку-ушанку, перемотав лицо шарфом, а в минус двадцать – всё та же экипировка, но шарф можно на глаза не натягивать. Из нашего окна картина не менялась всё это время – Тихий океан. С берега он, правда, казался тихим, но моряки так не считали. Ещё с рождения я была погружена в массу историй о том, как люди, уходя в этот океан, прощались с близкими навсегда. Потому что родные не возвращались. Что же их тянуло туда? Мне никогда не было понятно. Но я точно знала одно. Вода нашего залива была такая кристально-прозрачная потому, что была вся промёрзшая промозглым ветром и запахом смерти из-за горизонта; такая солёная, потому что каждый день у берега стояло не одно ревущее семейство; чьи-то слёзы замерзали у них же на щеках, а чьи-то, чаще детские, ручьями питали Ненасытный океан. Я так его и называла.

Потом мы переехали в Москву. Там было тепло и почти не было снега. Нам не приходилось откапывать подъезды, как раньше, и есть оленину. Оказалось, что мясо других животных нежнее и вкуснее. Тут не было океана, поэтому люди плакали в другое прозрачное стекло – в витрины магазинов. Почему? Я долго понять не могла. Но женщины выпрашивали у мужа вон ту кофточку, а дети – вот эту конфетку. Странные люди. Они совсем не ценили того, что им было предоставлено. Счастье лежало у них прямо под носом, но никто его не замечал, потому что хотел большего. Но, что может быть больше, чем счастье? Счастью, наверное, было больно видеть такое. Здесь часто шли дожди и все ходили хмурые или возмущённые, но стоило выти солнцу – люди становились весёлыми и мчались на работу с таким выражением, словно это их единственная радость в жизни.

Спустя десяток лет мы переехали южнее. Здесь, правда, было хорошо. Летом – жара, осенью – лето, зимой – среднего размера сугробы и не крепкие морозы, а весной – снова лето. В течение пяти лет жизни здесь я понимала, что мне чего-то не хватает.

Не было здесь родины. Не было холода и милых, приветливых людей. Да, здесь была вода – водохранилище и река. Но люди приходили к этой воде веселиться. Хотя чему было радоваться? Вода мутная и грязная, не то холодная, не то тёплая – не понятно; течение сбивает растительность с берегов прямо на тебя, и, выходя из воды, остаёшься в кольчуге из водорослей и лягушечьей кожи.

Словом, я поняла, что мне нужен этот холод Ненасытного океана. Но где взять столько холода в этом жарком месте? Ответ не заставил себя долго ждать. Люди. Все так часто жаловались друг на друга, поливали грязью, распускали слухи, косо пялились в толпе, что я поняла – мне нужно с кем-то подружиться или начать отношения. Эти два события всегда у всех заканчивались и в скором времени приносили массу холода.

Тогда я завела двух подруг. Но что-то пошло не так и всё вышло из-под моего контроля. Мы дружили года три. И мне нравилось. Это чувство защищённости, уверенности, что человек из толпы людей выбрал именно тебя, что он терпит все твои псишки и помогает всегда, когда на пути трудности. Но и этому счастью пришёл конец. Кто-то пустил обо мне непристойный слух, его сильно перевирали друг другу. Тогда мои подруги поверили не мне, а толпе. Я поняла, что это и был тот самый момент, которого я так ждала. Но холод был не такой. Он не был пугающим. Он просто приносил боль.