На языке эльфов - Сабина Тикхо

На языке эльфов

Страниц

220

Год

2022

Этот человек действительно вызывает любопытство и некоторую загадочность. Он такой загадочный, что ни с кем не общается. Но что самое интересное - он обладает потрясающей памятью. Его видят повсюду, как будто он самое настоящее привидение. Хотя, вероятно, это всего лишь сказки и слухи, которые витают о нем в воздухе.

Он известен своей принадлежностью к Бостонскому университету, где он учится. Однако, студенты обходят его стороной и прозвали его "Эльфом". Почему? Во-первых, из-за татуировки на шее, которая изображает символического эльфа. А во-вторых, из-за его странного и эксцентричного поведения. Он всегда смотрит странно, говорит странно, а его поведение порой кажется непредсказуемым. Еще одна черта его индивидуальности - его волосы меняют цвет вместе с приходом нового сезона.

Этот загадочный человек часто проводит половину ночи на улице, словно прекрасно чувствует себя в мире тени и тишины.

Есть один человек, которому не симпатизирует его прозвище - студент исторического факультета. Он уже почти два года неотрывно следит за ним. Кажется, он ходит по пятам, стараясь остаться незамеченным. Но загадочный человек замечает каждое движение и обращает на него внимание.

"Все пройдет. А ты? Спроси, что я такое, и ты тоже - уходи". Возможно, это слова, которые загадочный человек прошептал, словно предостережение, настойчивому студенту. Сколько еще тайн можно отыскать в его обаянии и необычности? Кто знает, может быть, вскоре человек с прозвищем "Эльф" раскроет свою загадочную сущность. А может быть, все останется тайной, окутанной покровом ночи.

Читать бесплатно онлайн На языке эльфов - Сабина Тикхо

© Тикхо С., 2022

© ООО «Издательство «АСТ», 2022

* * *

1

Асфальт мокрый, в переливах и лунном прожекторе. Я срываюсь с места. Время бежать – под тематическую композицию к истории Викаса Сварупа. Jai Ho.

Аллилуйя!

Сегодня я – пародия на человека.

С территории университета на Бикон-стрит, а дальше Коммонуэлт-авеню по общественной аллее вперед и вперед. Мимо горящих вывесок, закрытых магазинов, и много ветра в легких, потому что я ускоряюсь и дышу ртом. Холодно и жарко.

Аллилуйя!

Людей, слоняющихся по улицам после двенадцати, трудно чем-то удивить, и, огибая редких прохожих в своем забеге, я ни у кого не вызываю недоумения. Песня начинается заново.

Аллилуйя!

Там, дальше, неоновый свет стелется по мерцающему асфальту, а после – фонарный красит желтизной автомобильную стоянку. А я несусь, и предметы скачут вместе со мной. Подошва резиновых сапог грузно бьет по каменной кладке – я слышу даже сквозь громкие голоса пружинами в перепонках. Но не торможу.

И даже любимый неудобный плащ не по погоде расстегивается снизу, позволяя сделать шаг шире. Песня начинается заново.

Аллилуйя!

Прыгаю на бордюр, отделяющий тротуар от шоссе, и умудряюсь не потерять равновесие, просеменив по нему короткими шагами.

Впереди цементно-бетонные плиты очередной каменной кладки и группа женщин в ярких переливающихся куртках. Они веселые. Они пьяные. Они добровольно расступаются, чтобы я промчался строго между ними, будто это полоса препятствий. А это она?

Нет. Это погоня. Песня начинается заново.

Аллилуйя!

Почти поскальзываюсь возле хостела, успевая схватиться за фонарный столб. Притормаживаю, ловлю взглядом свет на верхних этажах жилого дома, а выше него – небо.

Темный мир в легких пятнах белых и желтых красок – белки́ и желтки с вечным вопросом о том, что же появилось первым. Миллиарды сотен огней с высоты механических птиц, алмазы технического века, маркеры мастеров выживания.

Я думаю о том, как на затемненных участках лестничных клеток в этих заспанных камнях и кирпичах стоят одинокие люди, разглядывая улицу и меня, а может, с их высоты видно даже собак, поднимающихся в небо. Они, наверное, курят, сжимают сигареты под этими тусклыми никчемными лампами в центре высоких потолков.

Или плачут. По самым разным причинам.

За запертыми уснувшими дверями кто-то мирно спит просто так. Или лежит тихо, страшась утра или терзая себя за вечер.

Мне не видно, но там, на крыше, наверняка тоже кто-то есть. Смотрит вниз на всех семи ветрах, не ощущая пальцев, и мечтает не чувствовать не только их. Если он полетит вниз, я не поймаю.

А песня начинается заново.

Аллилуйя!

Мир темнее ночами, и только в этом цвете вспоминаю, что свободен жить и способен умирать.

Дышу, раскалывая ледяным воздухом горло, и часто-часто его глотаю. Оно не будет болеть завтра. Или послезавтра.

Аллилуйя!

Опускаю голову и оборачиваюсь назад.

Там оставленные бордюры, мокрые пятна зимней слякоти и чужак в грузных кроссовках. На нем куртка, и в свете фонарей она кажется черничной. Красный капюшон давно слетел, открывая лохматые волосы и порозовевшие щеки. Он стоит в десяти метрах прямо в желтых лучах ночных слуг и дышит, как я, и смотрит, пока вздымается грудная клетка и пытается восстановиться ритм.

Сколько стоял? Сколько ждал, пока я подсчитаю людей за кирпичами и стенами?