Я вижу в камнях очертания тел
И лиц, заточенных в деревья, испуг.
Гноятся смолою зарубки от стрел.
В корнях – напряжение скрюченных рук.
Везде силуэты измученных душ,
Как грозное эхо великой войны,
Свой мир уж потерян, а наш для них чужд,
Страдают в межмирье, не погребены.
Злой рок не даёт им спокойно уснуть.
Укором немым коротают свой век,
Тебя направляя на истинный путь,
Распятой природы дитя – человек.
Взглянул вчера в окно
И в свете фонаря
Почудилось, что клён
В осеннем был уборе.
Оно понятно, но,
Мне кажется не зря
Сменил весенний тон
Мой глаз, настрою вторя.
Коль на душе серо —
Не вымолить весну,
Пока менять сезон
Усталый будет разум.
Мне думается, что,
Вся жизнь подобна сну.
Тягуч и липок он
И кем-то нам навязан.
Архитектор Природа не любит вливаний извне,
Ведь на этой планете нет равных ему по таланту!
Но препятствий сперва никогда не чинит новизне,
Коей часто так люди хотят разрисовывать карту.
Сквозь мгновенья столетий он кинет насмешливый взор
На попытки смешные украсить дизайн континентов.
А потом даст стихиям исправить весь этот позор,
В назиданье оставив руины былых монументов.
Надгробие помпезное. Так надо!
Зачем? Какая мёртвому отрада?
Не будет же хвалиться он плитою?
Да и пред кем? Кто рядом упокоен?
Не думаю, что за порогом властно,
Что отравляет душу нам так часто.
Помпезность смерти ценится живыми,
Затем, чтоб поступали так же с ними.
Венок, обряд, застолье… чтоб не хуже!
Хожу, поставил, напрягался дюже,
Всем кошельком. В долги влетев, почтил!
В деталях описать всё не забыл.
Коллегам, всем знакомым и не очень,
Чтоб знали все, как сильно озабочен!
Теперь сей тяжкий подвиг совершив,
Смогу уснуть, спокойный за родных.
Закрыт листвой пожухлый обелиск,
Лишь только на ветру калитки писк
Ему поможет в памяти сберечь,
То, как когда-то здесь звучала речь.
За окном старый клён.
Две вороны на нём,
Свили между ветвями гнездо.
Ночью, утром и днём
Всё кричат о своём,
Делят, видно, воронье добро.
Я смотрю много лет
На вороний дуэт
И пытаюсь понять, почему,
Пережив столько склок,
Всё живут бок о бок,
Сея дождь и птенцов кутерьму.
Бессмысленный набор цветистых фраз
Отображает творческий экстаз.
Но сей подход для автора чреват,
Неразделённостью "витиеват".
Растеряв по пути всех друзей и подруг,
Чтоб в груди заглушить одиночества стук
И осмыслить течение тягостных дней
Начинаем маразмом давить на детей.
Друг ведь просто уйдёт, дверь захлопнет сосед,
Ну а дети покорно подставят хребет.
Пьем по капле их кровь, очищая свою,
Уверяя, что так возрождаем Семью.
Песчинка дулась на скалу:
Тебе легко, ведь ты большая.
Скала шептала малышу:
Так подрасти! Уже стара я.
Песчинка гордо: Ни за что!
Я лучше всех! Я точно знаю!
Вот разглядел бы только кто,
В тени твоей всю жизнь страдаю.
Зачем страдаешь? Откатись!
И выйдешь сразу же из тени.
Ещё чего? Да ты окстись!
Сама вставай-ка на колени.
Лежа песчинкой у скалы,
Не видя полную картину,
Не знают, что обречены,
На гонор век горбатить спину.
Между строк, между строк, между строк,
И восторг вижу я и острог.
Пелену из непролитых слез,
Эйфорию несбыточных грёз.
Вижу суть и ответ на вопрос.
Чую дым от ночных папирос.
Слышу рифм измочаленных стон,
Начинаю стонать в унисон.
Между строк, между строк, между строк…
