Исповедь на подоконнике

s.Я посвящаю эту книгу моим сокровищам В.Л. и А. Я люблю вас. Сияйте.

В квартире номер 12 в доме 27/13 на Малой Грузинской каждое утро начиналось одинаково. Как комсомолец с советского плаката, вставал Адам Коровьев в своей белой футболке, улыбался миру, видимо, дистанционно позируя Дейнеке, умывался и брал в крепкие мускулистые руки гантели. После тренировки этот юноша, родившийся не в свое время, заваривал чай. Одну штангу парень всегда клал к холодильнику, и с этого начиналась новая история.

– Черт, черт, черт! Каждый день спотыкаюсь, Адам, когда же ты уже руку сломаешь! Когда тебя выселят уже! – раздавался крик Жени Чехова. Он прыгал на одной ноге, хватаясь за большой палец, стабильно перевязанный бинтом.

Адам действовал оперативно, но с трудом сдерживал смех. Он доставал заготовленный пакетик льда и кидал уже успокоившемуся и радостному Чехову. Но за каждым тараканом скрываются еще несколько…

– Чехов, орешь, как будто тебя ужалили! Я вернулся в два ночи, я хотел поспать. А ты орешь!Вот и как с тобой в одной квартире жить?–с яркой улыбкой в кухню заходил главный герой своего рассказа – Ванька Есенин, он смеялся и продолжал тираду. – Адам, что за спортзал ты тут развел опять? Невозможно уже! Быстрее, выше, сильнее! – с утра у парня всегда такое настроение, но Хеттский все равно протягивал Адаму руку и давал Жене щелбан.

Чуть позже в комнате появлялся Базаров, улыбающийся и выспавшийся – Витя медик, если он спит больше десяти минут, хорошее настроение сохраняется на весь день. Он здоровался со всеми друзьями, с какой-нибудь незамысловатой шуткой выхватывал у Адама чайник. Чехов, наигранно злобно поглядывая на Коровьева, говорил другу, что опять сломал все пальцы на ноге и, видимо, у него теперь действительно плоскостопие. После ухода с медицинского такие глупые слова стали для него нормой, высмеять докторскую судьбу он любил. А про плоскостопие… длинная история, но Базаров очень вовремя появился на практике, когда Чехову пришла повестка, если вы понимаете, о чем я.

Позже всех в кухню входил сонный и милый Булгаков в длинной футболке с динозаврами. Он улыбался и махал всем рукой, Базаров кидался его обнимать, остальные набрасывались сверху. И все было у ребят хорошо, и не было причин грустить и паниковать. Хотелось просто жить и просто радоваться. За окнами любимейшая, заправленная утренней дымкой Москва, столица, в которой жила своя безгранично восхитительная душа, наполненная смелостью и вечной юностью.

Но это утро оказалось, на удивление, совсем другим. На кухне за чашкой чая сидел комсомолец Коровьев, клевал носом сонный Базаров и уютно поджимал ноги Булгаков. Почему не было Есенина, всем понятно – вчера ночью дружно помогали ему, пьяному в стельку, снять кожанку, а отсутствие Чехова объяснялось тем, что он разговаривал с кем-то в соседней комнате.

Но вот Ваня, покачиваясь и держась за голову, вошел в кухню и шикнул от ударившего в глаза солнца.

– Ну! Герой явился! Ночной рыцарь! – не без разочарования крикнул Адам. – Помнится, ты уходил готовиться с однокурсниками к тесту. Это что у тебя за ВУЗ, где учеба равно пьянки?

– Полегче. Мы серьезно сидели и обсуждали вопросы. А потом Дэн заскочил… И понеслась.