Шепот за гранью

Город. Апрель. Ночь.

Улица Кольцова, спящий спальный район.

Пятиэтажки с облупленной штукатуркой, редкие окна с тусклым светом.

Пыльная дорога, шум вентиляции, пара кошек, шмыгнувших под балкон.

Тишина, как вода – вязкая, густая.

В квартире №43 на четвёртом этаже всё было чисто.

На столе – аккуратно разложены книги: Чехов, Платонов, Сартр.

На газовой плите – выключенный чайник.

На стуле – шерстяной шарф, поношенный, серый.

Рядом – перевёрнутая чашка, и рядом…

…лежало тело.

Татьяна Борисовна Сивцева, 57 лет, заведующая городской библиотекой №2.

Нашли её коллеги, обеспокоенные её отсутствием.

Причина смерти – отравление. Приняла большую дозу сильнодействующего седатива.

Прощальная записка:

«Я устала. Простите. Я больше не хочу ни боли, ни воспоминаний. Мне сказали, что я имею право уйти. Я решила воспользоваться этим правом.»

Следователь дежурной смены – Игнатьев – оформил дело. Всё чисто, аккуратно, без следов борьбы. Психиатрическая справка о депрессии есть в архиве, давняя. Самоубийство. Закрыто.

– Я вам говорю: Она бы не сделала этого.

Алиса сидела в маленьком кабинете, куда зашла Людмила Андреевна, коллега покойной. Женщина в очках, с дрожащими руками, скомканным платком и голосом, набитым слезами.

– Татьяна Борисовна – она была… ну, не счастлива, но жила. Жила по-честному. Людей вытягивала, молодёжь к себе тянула. Лекции читала. Книжные клубы. Ну, не может такой человек – вот так. Понимаете?

Алиса молчала. Она слушала.

На столе перед ней – всё по делу: заключение судмедэксперта, рапорт Игнатьева, копия записки.

Алиса взяла в руки листок. Бумага гладкая, толстая, чужая – не из тех, что лежат на рабочем столе библиотекаря. Чернила – синие, ровные. Почерк чёткий, строгий, без дрожи.

Слишком чёткий.

– Она… – Людмила всхлипнула, – …она перед смертью звонила. Мне. Вечером, часов в семь. Сказала: "Люся, я, кажется, прочитала не ту книгу. Она слишком глубокая." Я спросила: "Что за книга?" А она: "Неважно. Главное – что я теперь знаю, как правильно".

Алиса оторвалась от бумаги:

– Какая книга?

– Я не знаю. Она не сказала.

Позже, в библиотеке, Алиса шла между рядами.

Пыльный свет, книги, книги, книги.

Всё стояло на своих местах, но на одном из столов – раскрытый том.

Обложка не броская. Название: «Философия тишины. Пособие по спокойствию».

Внутри – подчёркнутые фразы. Аккуратной, уверенной рукой.

«Когда твой путь окончен, не жди, пока тебя вытолкнут. Выйди сам.»

«Некоторые голоса так спокойны, что ты не замечаешь, как они становятся твоими.»

Алиса пригляделась.

На форзаце – штамп: издано частным способом, ограниченный тираж.

Автор: О. Т. Соловей. Ни имени, ни фотографий.

Позже, в машине, она сказала Воробью:

– Это не суицид. Это внушённый уход.

Он повернулся:

– Ты думаешь – кто-то давит, но чужими руками?

– Нет. Кто-то разговаривает.

Говорит людям то, что они уже боятся услышать.

И подводит к краю.

А потом… толкает.

Утро выдалось хмурым. Серая дымка висела над районом, будто город выдохнул за ночь и не втянул обратно.

Алиса пила крепкий кофе в кабинете, перед ней – вскрытая коробка с изъятыми вещами Татьяны Сивцевой. Всё стандартно: паспорт, очки, кошелёк, проездной, исписанный ежедневник, маленький mp3-плеер.

– Это что? – Воробей заглянул через плечо.