Все жанры Все авторы
Грязные игры. Часть вторая. Мятеж полосатых - Вячеслав Сухнев

Грязные игры. Часть вторая. Мятеж полосатых

Страниц

200

Год

2025

В начале 1990-х годов на Кавказе назревали конфликты, которые вскоре обернутся длительной и разрушительной войной. В это время в российской столице, Москве, назревал свой собственный кризис — военный переворот, который угрожал стабильности государства. Благодаря неустанной работе и тайным операциям, сотрудники властных структур смогли предотвратить эту угрозу. Однако в процессе борьбы с военной угрозой они не заметили, как в тени развертывался другой переворот — со стороны чиновников. Среди них оказались многие, кто ранее занимал высокие посты в партийных структурах, и теперь стремился извлечь выгоду из хаоса, царившего в стране. Эти события стали отправной точкой для глубоких изменений в политической жизни России, которые повлияли на неё на долгие годы вперёд.

Теперь многие исследователи обращают внимание на то, как эти две параллельные угрозы - военный и гражданский перевороты - изменили ход российской истории начала 90-х. В будущем это привело к формированию новых политических сил и альянсов, а также к перераспределению власти среди старых и новых элит.

Читать бесплатно онлайн Грязные игры. Часть вторая. Мятеж полосатых - Вячеслав Сухнев


1

На тринадцатом этаже лифт остановился. В кабину ворвался черный пудель, волоча на поводке девочку лет десяти в красном пальто с капюшоном. Из-под капюшона выглядывало кругленькое заспанное личико. Пес визжал, нетерпеливо сучил ногами и царапал дверь. На всякий случай Толмачев встал так, чтобы пудель не нависал над начищенными туфлями – в первый раз сегодня обулся по-весеннему. На первом этаже пудель выволок девочку.

Далеко не убежит, бедняга, подумал Толмачев, копаясь в почтовом ящике. И оказался прав – пудель стоял, задрав ногу, словно салютовал, под кустом сирени у самого подъезда.

Несчастные городские животные… Толмачев не заводил ни собак, ни кошек, хоть иногда и скучал в одиночестве, но не хотел мучить живую душу, обрекая на заточение в пустой квартире. С утра подморозило, и большую лужу на пустыре между домом и станцией метро затянуло прозрачным ледком. Снег совсем сошел, даже в тенечке с северной стороны дома, где располагалась автостоянка – небольшая открытая площадка, обнесенная кроватной сеткой. Жигуленок Толмачева чуть выглядывал из-под коротковатого покоробленного тента. Некогда было кататься. И гараж искать некогда.

Снег сошел. Обнажились напластования зимнего мусора. Пустырь напоминал свалку – противно смотреть, не то, что ходить. Но до метро напрямую было гораздо ближе, и Толмачев пустился в путь по подмерзшему мусору. Не один он так путешествовал – целая толпа военных вываливалась из трех подъездов высотного дома. Почти все квартиры в нем занимали сотрудники научных и хозяйственных структур Министерства обороны. Здесь, в Орехово-Борисове, Толмачев чувствовал себя почему-то намного свободнее и в большей безопасности, чем на Тишинке, где недавно жил. Может быть, это чувство безопасности появилось от обилия военных в доме, а может, потому что безликие и неопрятные кварталы, построенные на месте сгинувших подмосковных деревень, кварталы, населенные пришлым людом, лимитой, совсем не напоминали столичный район. Словно очутился Толмачев в долгой командировке, скажем, где-нибудь в Поволжье.

Добираться до работы стало проще: полчаса на метро – по прямой, без пересадок. На «Каширской» в вагон втиснулись спекулянты с юга с громадными самошвейными баулами из толстого капронового полотна. В баулы можно было засунуть овечью отару. Одну сумку поставили на ноги Толмачеву. Не сверкать, значит, сегодня надраенным туфлям. Он не стал возникать, отвлекаясь переводным детективом, где с первых страниц заваривалась перченая каша. Автор натолкал в варево немножко Парижа, немножко КГБ с Сюрте Женераль и много-много арабских террористов…

Когда Толмачев начал вновь привыкать к езде на метро, ему поначалу нравилось наблюдать пеструю толчею вокруг. Поневоле вспоминались студенческие времена. Но вскоре понял, что народ в метро весьма переменился с тех времен.

Раньше по уграм в вагоне ехали только свои: студенты с конспектами, домохозяйки с покупками, чиновники с «Правдой», дачники с рюкзаками, работяга с авоськами. По вечерам домой возвращались те же студенты, чиновники и работяги. Прибавлялось немного публики, спешащей на спектакли и концерты. Мелькали влюбленные с цветами.

Теперь же московские пассажиры растворились в толпе: спекулянты с неподъемными сумками, провинциалы с тележками колбасы, беженцы с грязными молчаливыми детьми, бездельники в кожаных пиджаках, военные в камуфляже, безработные с угрюмыми глазами, нищие с плакатиками, мальчишки с кипами газет и коробками жевательной резинки, бродяги с небритыми мордами и бездомные собаки с лишаями. Все это месиво перло, не обращая внимания на окрики дежурных по станции, свистки милиционеров, правила и грозные указующие знаки, и потому в переходах метро возникали потные водовороты и мимолетные скандалы. А само метро из череды чистых, нарядных подземных дворцов превратилось в бесконечный замызганный подвал, где повсюду валялись сплющенные банки из–под пива, обертки от конфет, пакеты от кукурузных хлопьев, а также калеки и пьяные. Наблюдать за жизнью метро Толмачеву быстро прискучило, и он начал присматривать на книжных развалах яркие и плохо отредактированные зарубежные детективы.

Вам может понравиться: