Лишний

– Мам! Снег! Его много! Снег! – почти кричал Андрюша, сидя на подоконнике.

В его голосе не было того восторга, который испытывает восьмилетний ребёнок, глядя на кружащие в воздухе декабрьские пушистые снежинки. А снежинки ведь и правда кружили. Они очень лихо, долго и нетерпеливо ложились на землю, хаотично водили хороводы вокруг столбов и облысевших деревьев, превращая хмурый декабрь во что-то волшебное. За окном кружило новогоднее настроение, но у Андрюши нескончаемая метель вызывала лишь одно: отчаяние.

Ещё пару часов назад мальчик бегал из угла в угол и репетировал речь Портоса. Андрюша выбрал роль мушкетёра для предстоящей новогодней ёлки, не потому что очень любил историю про Д’Артаньяна и его товарищей, просто так распорядилась судьба. А если быть точнее: соседка баба Маша, которая ещё летом притащила Авдеевым пыльную вельветовую шляпу с огромным пером на макушке и детские ботфорты с широким голенищем. Мама Таня к декабрю где-то отыскала бархатный плащ, даже вышила на нем мальтийский белый крест, а папа Толя в перерывах между торговлей помидорами на рынке, вырезал из дерева сыну бутафорскую шпагу. Сапоги были хоть и детские, но сильно больше Андрюшиной ноги, но Андрюшу это не смущало. Он громко скакал из одного угла комнаты в другой, цокая каблуками, и выразительно приговаривал:

“Я сегодня – мушкетёр: настоящий – не актёр!..”

Школьная новогодняя ёлка завтра. Костюм собран, стихотворение, написанное Ольгой Степановной, выучено от и до. Мама Таня и папа Толя вымотаны и чем-то озадачены. Ну хотя бы стихотворение про мушкетёра они услышат завтра в последний раз. Оно уже каждому приходит во сне.

– Мам, а подарки будут?

– Будут, Андрюша, будут… – почти шёпотом реагировала на вопросы ребёнка мать и нервно посматривала на часы.

Мама Таня – а во взрослом мире Татьяна Александровна – в родительском комитете отвечала за финансы. И за подарочные пакеты с конфетами к новогоднему празднику. Обычно она занималась подарками, пока сын был в школе. Но годовые отчёты на работе, машина, которую муж так невовремя отогнал в ремонт, мальтийский крест на плаще и метель за окном делали как будто всё возможное, чтобы дети третьего “Б” перестали верить в новогоднее чудо.

– Наверное, Дед Мороз уже выкладывает яркие пакетики под нашу ёлку в спортзале, – вслух мечтал Андрюша, не подозревая, что успех Деда Мороза зависит от его мамы. – А вдруг охранник Геннадий не пустит Дедушку Мороза в спортзал, что тогда будет, мам?

Мать пропустила вопрос мимо ушей. Она только тревожно смотрела на громко-тикающие часы и то и дело крутила телефонный циферблат. Пятнадцать тридцать. Шестнадцать тридцать. Восемнадцать часов. Коробки с конфетами и пакетами едут из районного центра уже почти сутки. Телефонная линия занята, занята, и занята.

– Посёлок встал в длиннющую пробку, – спокойно проговорил отец, стряхивая с меховой шапки блестящий снег. – По радио сказали, половина области стоит, ну и погодка!

– А Дед Мороз тоже в пробке? Это значит, я просто так учил стишок? А ёлка как же? А подарки наши где?

Андрюша надул губы и отвернулся к окну, скрывая слезинки, уже планирующие побег из обиженных детских глазок.

– Мам, снег! Его много!

Татьяна, сморщив лоб от беспомощности, смотрела на мужа, пока тот очень неуклюже вылазил из мокрых ватных штанов, в которых целый день вычищал снег вокруг дома. Андрюша тихо-тихо сопел на подоконнике, а в перерывах повторял: