Утиль

Посвящается Жене

С любовью! ~

12 ноября, 2007 год. Лондон.

«Человек – это всего лишь мусор. Органика, подлежащая утилизации. Всё, что остаётся после нас, – это воспоминания, да и те со временем превращаются в пыль.»

Я перечитал эти строки и почувствовал, как по моей спине пробежал холодок, а живот неприятно сжало. Бумага пахла сыростью и чем-то металлическим, будто её держали рядом с ржавчиной.

Записка пришла в сером конверте без обратного адреса и имени отправителя. Внутри ещё была фотография, чёрно-белая, размытая, но достаточно ясная, чтобы разглядеть фигуру человека, привязанного к металлическому стулу. За ним возвышался пресс – огромный, промышленные масштабы.

Соня сказала, что это чья-то больная фантазия, розыгрыш или, на худой конец, подстановка, хотя я видел, как её губы нервно сжимались.

Но я слишком хорошо знал Лондон – его тёмные переулки, заброшенные фабрики, его гнилую прокладку. Я знал, что иногда самые жуткие истории начинаются вот так: с намёка, шёпота, с фотографии.

Мы ещё не знали, во что ввяжемся, но я чувствовал – это только начало.

Глава 1. Конверт

Утро было туманным, Лондон снова прятал свои очертания под серым маревом, когда в почтовом ящике мы обнаружили конверт. Сквозь мутное кухонное стекло окна в нашей квартире на Бейкер-стрит 223B я видел лишь очертания прохожих – чёрные силуэты, растворяющиеся в молоке дыма и влаги.

Соня сидела напротив меня за столом, на котором уже второй час пыталась разобраться с кипой бумаг. На ней был её неизменный строгий костюм, который она предпочитала любой другой одежде, её шляпа лежала рядом, а перчатки были аккуратно сложены у чашки чая. Она хмурила брови и, как обычно, кусала и мусолила языком кончик простого карандаша.

– Грей, – наконец произнесла она по-русски, медленно, чтобы я понял, – «Дело пахнет бедой».

Я улыбнулся.

– Беда у нас, Соня, ежедневный гость или, когда нет дел или твоего любимого шоколада. Или же когда твой любимый мистер Шерлок Холмс не знает, что делать. Ты конкретизируй.

Она закатила глаза и ткнула пальцем в фотографию.

– Вот это. Смотри внимательно. Видишь фон? Там не просто какой-нибудь левый или правый пресс, там вывеска на стене. Полустёртая. «WestonRecyclingLtd». Я проверила, такая компания существовала. Лет десять назад, её закрыли из-за долгов, но здание до сих пор стоит на окраине.

Я придвинул фото ближе, щурясь и надевая очки. И действительно – за фигурой на стуле угадывались буквы, ободранные и тусклые.

– Чёрт побери… – пробормотал я, проводя пальцем по фото. Пыль осталась на коже. – Значит, это не постановка?

Соня откинулась на спинку стула, поджала губы и тихо сказала:

– У нас в России говорят: «На всякого мудреца довольно простоты». Возможно, что я действительно сглупила, назвав данный случай чей-то глупой шуткой или неудачной постановкой… Дело, всё-таки, может оказаться действительно серьёзным. Может, это чья-то игра. Но если я всё-таки права по поводу шутки – кто-то уже сидит там, в этом стуле. Мне не по себе, Грей.

Я усмехнулся, но внутри у меня всё неприятно сжалось.

В этот момент в дверь без стука, что было очень странно, вошёл наш друг инспектор Джордж Рид. Вечно рассеянный, с добрыми зелёными глазами – он любил нас двоих как родных или как двух своих детей.

– Доброе утро, ребятки и сыщики! – заявил он, нечаянно хлопнув дверью так, что стекло задребезжало. – Мне тут ваши «игрушечки» переслали.