Танкеры в небесах. Дневник механика. Версия 1.01

Моё детство? Как бы его охарактеризовать? Ну, в общем, какой-то периодический попаданец и полная расхлябанность с пофигизмом и вечным вопросом: «А что? Так нельзя было?».

…

Я точно знаю. Я безусловно знаю, что стол тверже башки. Проверено. В четыре годика…

Детский сад. Обычный детский сад. В те времена СССР снега выпадало много, его спихивали к забору садика. И мой папа чтобы не ходит со мной в обход вел меня поверх забора по натоптанной тропе сугроба, который всё рос и рос всю зиму.

Обычный детсад. Как всегда и всё что есть в таком саду. И зачем-то мне понадобилось полезь под стол. Я маленький, я вечно маленький, но я тут не рассчитал. Стол был ниже. Я не успел поднырнул и с размаху врезался в край нижней доски стола, которая была приделана снизу столешницы…

Это сейчас делают из всякого, прости Господи, ну, в общем, всякого… А тогда, натуральное дерево. Оно не треснуло. Я схлопотал кучу звезд и дикую боль, да вдобавок рассечение. Рёв был на всю группу. Что делать, пацан есть пацан, если по жизни не схлопотал, то не пацан. Хоть как, хоть где. Вот, ну почему я тогда не сообразил, что по жизни и дальше так будет. Ну почему?

Кровь остановили. Залили зелёнкой. В СССР раньше так. Не пуля же, не мина. В те годы на такие вещи смотрели как-то по-другому. От войны то прошло всего ничего. Каких-то тридцать лет.

Вечером дома был переполох, и родители постановили, что с такой рассеченкой на башке я не должен быть. И всё. Меня потащили до остановки, тогда не было ни такси, да и такси было для пижонов.

Мы с папой поехали через весь город в больницу, БСМП, на автобусе ЛИАЗ. Кто-нибудь помнить, что были такие автобусы? А, народ? Ох и втыкалась на них коробка передач, я вам скажу, и весь автобус дергался как ошпаренный…

Мы зашли, папа что-то там переговорил. Вышел дяденька и повёл меня под ручки. Сука, как знал, что будет так не хорошо. Вот прям полный пипец как не хорошо. Меня раздели догола. И стоял и трясся от холода, от страха, от запахов. Меня провели дальше и я увидел это. Это стояло по середине комнаты, вокруг стояли какие-то странные повозки на колёсиках, и воняло, воняло так тошно. Не пойми чем…

Меня заволокли на стол, по-другому это не скажешь. Сказали лежать и не дергаться. А потом врубили тысячу ламп. Мне так показалось. Я не видел ничего хоть жмурься, хоть не жмурься. Мою башку схватили и начали штопать. Если бы я знал, что и в прямом и в переносном смысле я огрёб на свою башку в первый, но в последний раз.

Если сказать что я орал, то не сказать ничего. Я перепробовал всё. Стонал, скулил, выл, ныл, ревел, зверел, охал, пихался и снова… орал. Странное оно чувство, когда иголка входит в кожу твоей башки. Сука, ну почему я не знал, что это не в единственный раз?

И изредка видел как в дверях комнаты стоял папа…

…

Начал в шесть. Закончил в семь. Кто сможет расшифровать эту запись? Никто… Я начал играть в шахматы в шесть лет, а закончил в семь. Больше со мной никто не хотел играть. Никто. Потому что я выигрывал у всех. Меня не учили. Просто показали правила. И всё…

Закончилось тем, что мне подарили шахматы на моё семилетие. От имени девочки Гали. И я перестал играть. С тех пор прошло больше сорока лет. С тех пор я больше не играл и не играю…

А шахматы где-то лежать… Где-то…