Все жанры Все авторы
Раковый корпус - Александр Солженицын

Раковый корпус

Страниц

170

Год

2012

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений Солженицына мы встречаем повесть «Раковый корпус», основанную на его личном опыте и наблюдениях. Главный герой, сосланный в казахский аул после отбытия долгой тюремной каторги, страдает от смертельной болезни – рака. Однако, ему удается получить разрешение на прохождение курса лечения в онкологическом диспансере Ташкента.

События повести разворачиваются летом 1954 года, но мы узнаем, что замысел лежал без движения в голове автора около 10 лет. И только в 1963 году, Солженицын приступил к написанию, работая над повествованием усердно вплоть до осени 1967 года. Однако, его попытки опубликовать повесть в России были сорваны властями. Однако, текст вскоре распространился через Самиздат и в 1968 году был опубликован за границей на русском языке. В дальнейшем, он был переведен на множество европейских и азиатских языков.

Наконец, в 1990 году повесть «Раковый корпус» была впервые издана на родине автора. В центре сюжета находится одна больничная палата, где борются с болезнью люди разных социальных слоев, с разных уголков огромной страны. Читатель становится свидетелем их борьбы, осмысления жизни и смерти. Волнительно следить за тонкими изменениями в общественной обстановке после смерти Сталина, когда Россия, словно пробуждаясь от страшной болезни, начинает обретать новое сознание.

Таким образом, повесть «Раковый корпус» превращается в крайне уникальное и жизненное произведение, где через героев автор передает боль и надежду всей России.

Читать бесплатно онлайн Раковый корпус - Александр Солженицын

Часть первая

1

Раковый корпус носил и номер тринадцать. Павел Николаевич Русанов никогда не был и не мог быть суеверен, но что-то опустилось в нём, когда в направлении ему написали: «тринадцатый корпус». Вот уж ума не хватило назвать тринадцатым какой-нибудь протезный или кишечный.

Однако во всей республике сейчас не могли ему помочь нигде, кроме этой клиники.

– Но ведь у меня – не рак, доктор? У меня ведь – не рак? – с надеждой спрашивал Павел Николаевич, слегка потрагивая на правой стороне шеи свою злую опухоль, растущую почти по дням, а снаружи всё так же обтянутую безобидной белой кожей.

– Да нет же, нет, конечно, – в десятый раз успокоила его доктор Донцова, размашистым почерком исписывая страницы в истории болезни. Когда она писала, она надевала очки – скруглённые четырёхугольные, как только прекращала писать – снимала их. Она была уже немолода, и вид у неё был бледный, очень усталый.

Это было ещё на амбулаторном приёме, несколько дней назад. Назначенные в раковый даже на амбулаторный приём, больные уже не спали ночь. А Павлу Николаевичу Донцова определила лечь, и как можно быстрей.

Не сама только болезнь, непредусмотренная, неподготовленная, налетевшая как шквал за две недели на безпечного счастливого человека, – но не меньше болезни угнетало теперь Павла Николаевича то, что приходилось ложиться в эту клинику на общих основаниях, как он лечился уже не помнил когда. Стали звонить – Евгению Семёновичу, и Шендяпину, и Ульмасбаеву, а те в свою очередь звонили, выясняли возможности, и нет ли в этой клинике спецпалаты, или нельзя хоть временно организовать маленькую комнату как спецпалату. Но по здешней тесноте не вышло ничего.

И единственное, о чём удалось договориться через главного врача, – что можно будет миновать приёмный покой, общую баню и переодевалку.

И на их голубеньком «москвичике» Юра подвёз отца и мать к самым ступенькам Тринадцатого корпуса.

Несмотря на морозец, две женщины в застиранных бумазейных халатах стояли на открытом каменном крыльце – ёжились, а стояли.

Начиная с этих неопрятных халатов всё было здесь для Павла Николаевича неприятно: слишком истёртый ногами цементный пол крыльца; тусклые ручки двери, захватанные руками больных; вестибюль ожидающих с облезлой краской пола, высокой оливковой панелью стен (оливковый цвет так и казался грязным) и большими рейчатыми скамьями, на которых не помещались и сидели на полу приехавшие издалека больные – узбеки в стёганых ватных халатах, старые узбечки в белых платках, а молодые – в лиловых, красно-зелёных, и все в сапогах и в галошах. Один русский парень лежал, занимая целую скамейку, в расстёгнутом, до полу свешенном пальто, сам истощавший, а с животом опухшим, и непрерывно кричал от боли. И эти его вопли оглушили Павла Николаевича и так задели, будто парень кричал не о себе, а о нём.

Павел Николаевич побледнел до губ, остановился и прошептал:

– Капа! Я здесь умру. Не надо. Вернёмся.

Капитолина Матвеевна взяла его за руку твёрдо и сжала:

– Пашенька! Куда же мы вернёмся?.. И что дальше?

– Ну, может быть, с Москвой ещё как-нибудь устроится…

Капитолина Матвеевна обратилась к мужу всей своей широкой головой, ещё уширенной пышными медными стрижеными кудрями:

– Пашенька! Москва – это, может быть, ещё две недели, может быть, не удастся. Как можно ждать? Ведь каждое утро она больше!

Вам может понравиться: