Поющая чаша

Земля, как собака, прильнет теплым боком на склоне

Меня укачает волна дружелюбным дельфином,

Но я, как и ты, просыпаюсь от собственных стонов,

И Землю, свою колыбель, ни за что не покину.

Готова была я собою закрыть нашу рощу,

Но всё понапрасну – опять завизжат бензопилы..

Меня убеждают – живи для себя и попроще,

А я не могу: вместе с лесом теряю я силы…

И как мне прожить без пушистого влажного бора,

Без щебета, пенья дождя и шептания снега?

…сияющий бархат барханов в дрожащем пустынном просторе

Мне душу тревожит свирепой запретною негой…

Мне всё ещё снится, что я точно птица летаю,

Что я обнимаю в парении небо крылами.

И небо в молчаньи искрится над нашею стаей

И в брызгах ревёт Ниагара глубоко под нами.

Мне все еще снится: люблю – и навряд ли взаимно…

Не знаю – возможно, совсем ничего я не значу…

Но боком Земля согревает меня – и шепчу я во сне твое имя…

Опять как молитву шепчу… и слезами счастливыми плачу…

Стремглав, наобум, не оставив следов,

Сорвав только с вешалки шубу да шапку,

Не переобувшись, в мороз на крыльцо –

Бежать, спотыкаясь походкою шаткой.

Спешить, замерзая слезами в глазах.

Колодцы глазниц засыпая порошей,

И сердце под шубой екает так,

Как будто и впрямь я всем миром заброшена.

Укрыться, уйти. Затвориться. Пока

Еще не нашли. Не окликнули грубо.

Долой! Как добраться – да всё равно как…

Пусть дача забита. Заснежена вьюгой.

И окна крест-накрест забиты доской,

Как на зиму – и паутина в проеме.

Сквозь щели – лучи точно иглы- зато

Сколь солнечный мир беспредельно огромен!

Морозно. Не топлено. И миражи

Скользят по обрывкам обоев на стенах.

Когда замерзаешь – то хочется жить.

И хочется спать – до предела Вселенной.

Захочется встать – но уже не уйти.

Проснувшись, полов не коснуться стопою.

Но градом – горохом! Просыпался стих…

И слово рекой!

Водопадом!

      И строчки бегут к водопою!

…Взлетают листы в темно-алом раю.

Снимается с кромки крылатая стая.

И стопкой листы на столе у печи – я на самом краю.

Замерзну? Сгорю? А быть может – слезами истаю?

Невнятно?– зато мне тепло замерзать,

И греют лучи на закате сквозь стекла.

И щурятся сонно сквозь солнце глаза,

Сквозь сонные слезы. И сумерки – около.

Так бывает непросто слышать голос души,

Что словесная россыпь начинает душить.

Говорит еле слышно, но пойму невзначай –

Чтобы душу услышать – перестану молчать:

Чтоб запела струною серебристая нить,

Ограненное слово перестану хранить.

Богом данное слово мне, душа, подари

Буду по-человечьи от души говорить.

Стрекозкой-бабочкой, беспечно, как во сне

Пестрее лилий полевых, что не прядут,

Не мысля об одежде,

Я не заметила, как выпал первый снег,

Пушистый, как последняя надежда.

И вот вся жизнь, как с чистого листа,

Как поле после снегопада.

Аллея черно-бурая чиста

И снегу можно без цензуры падать.

Все сны безлюдны, помыслы пусты.

И страсти отступили.

Толки смолкли.

Но в инее деревья и кусты

И безупречны, и чисты.

А жизнь стоит,

Как запрещенный фильм на полке.

Свет мой, снег мой!

Как тает на склоне мартовский снег…

Талой водою все плачет, искрится и льётся…

Как тебе спится в ночи и что снится во сне?

Как родниками под снегом весенним смеется?

Свет мой, снег мой! Прохладой коснись меня,

Свежею влагой и снежной негой

Или просто однажды приснись,

Лепестками белея под снегом…