У столицы два сердца

«Два сердца столицы»

(рекламный лозунг Московского метрополитена)

У столицы два сердца,

Хладно и горячо.

На большой кольцевой

У девчонки через плечо

Изучает Ландау

Её долговязый друг.

У столицы два сердца,

И каждое – полный круг,

Искроносная, снежная,

Явственная броня.

Защищает курьеров, старушек,

Тебя, меня –

Друг от друга включительно…

Впрочем, лишь до поры,

Ибо всё – кутерьма

Снега, санок и детворы.

У столицы два сердца,

Алым и голубым

Спозаранку расцвечены:

Нежный январский дым

И малиновых окон

Сигнальные зеркала

Вопрошают пространство:

Зима ли, любовь пришла?

Отвечаю рассеянно:

Это одно, одно.

У столицы два сердца,

И третьего не дано.

А дано – лёгкий шаг,

Перемахивающий порог,

Снег на варежке,

Несерьёзный как сахарок,

Монализовская улыбка

Лепного льва,

Золотая сосулька,

Подтаявшая едва…

Нет прямее пути,

Чем по замкнутому кольцу.

Выбирай: голубой

Или алый тебе к лицу?

Тосковать, миловать,

Тайным именем называть?..

У столицы два сердца,

А третьему не бывать.

Спит июльское сердце и целое царство спит.

В чистом поле вдали чей-то спутник сияет, сбит.

Спит, мерцая неоном, за речкой стеклянный лес.

Над вратами вопрос: «А зачем ты сюда полез?».

Ну а как же – любовь на излом испытать в раю!

В ноябре мне шиповник скажет колкость свою:

«Отцветая, острей наточилось веретено,

Просыпайся от дрёмы, царевна наоборот.

Вот твоя капля крови, а вот твой весёлый рот –

Расколдуй своё синее спящее Строгино».

В голубое стекло залетает стальной Финист

Вражий-Сокол – ну там, где стеклянная чаща вверх

В непрерывном усилии роста устремлена.

Сплю – не слышу, как плачут осколки (а плач искрист).

Спит, свернувшись в бутоны, огонь. Золотится мех

Крысок толстеньких, водяных. Голуба волна.

На чужих рубежах, говорят, у людей война.

Здесь – не больше, чем битва ладоней и диких роз.

Просыпайся, царевна, пора поиграть всерьёз.

Я стою над шиповником, слышу: играй, играй.

За последней рекою – война, а за ближней – рай.

«Раздевайся до сердца»

(граффити под Крымским мостом)

Раздевайся до сердца.

Успеется – не спеши

Раздеваться до истины, радости и души.

Будет время наглядно метафоры воплотить –

Их какой-то влюблённый придумывал энтомолог –

Станешь бабочкой, будешь в умах и домах гостить

И порхать, поднимаясь всё выше вдоль книжных полок.

Гейне, Пушкин, Басё, а потом за окно – и в сад,

От заката и августа полосат,

И над городом белым – к морю.

Путь записан заранее, так что порхай впопад,

Можно в ритме морского вальса.

На полях этой книги, пылающих как закат,

Не заблудишься – не печалься,

Мир пронизан маршрутами бабочек, полных рвенья.

Ты метафора будешь, смешлива и многокрыла.

Выключай-ка плиту, пробуй утреннее варенье,

Земляничную лаву, пока она не остыла.

И не спорь,

Ведь известно, что я права.

Утро.

Сбрасывай платье,

Тоску и дрёму.

Ждёт тебя,

Расступаясь по синему окоёму,

Как клубничная пенка

Розовая

Москва.

Высоко-высоко

Под сводом метро

Синим, с красной звездой

Бродит кроткий

Воздушный шарик,

Отбившийся от собратьев,

Рассеянно трогает звёзды.

Серп и молот, советский герб,

Мозаичный космос –

Взятое с боем,

Без боя сданное небо

Предков моих.

( – Это полночь? Весна уже?)

Снег обходит на вираже

Нас, решивших не ждать трамвая.

Город высится, проливая

По-аптекарски точный звон

В реку, где отраженье льва и