Зови меня Волком

На рассвете в Оружейную слободу вошли четверо. Крупный, справно одетый богатырь с бородой-лопатой, походил на могучего медведя, вставшего на задние лапы. Справа от него шёл тщедущный сутулый мужичок в оборванном зелено-сером тряпье, больше напоминающий петуха-переростка, чем человека. Следом нескладно наигрывая на гуслях, шагал юродивый: глаза его смотрели в разные стороны, а нос был перебит на бок. И шагов на пять отставал высокий молодой парень, ничем особо не приметный, кроме длинных волос, собранных в тугой низкий хвост.

– Долго ль ещё? – спросил богатыря тщедушный мужичок.

Даже голос у него было по-птичьи тонкий.

– Не боись, не промахнёмся, – ответил юродивый.

Богатырь указал на старый дом в конце улицы:

– Бык сказал, последний дом.

Утренняя прохлада ещё ложилась росой на траву и дорожную пыль. Донья развешенных на заборах горшков поблёскивали испариной. Солнце уже поднялось над горной грядой, роняя длинные тени деревьев на дома и улочки. Возле мастерских сидели ребята, очиняя перья и натачивая стрелы. Они, зевая, поглядывали на бредущую по улице шайку.

– Шибко много внимания, – процедил сквозь зубы длинноволосый.

– Ой ли! – отмахнулся юродивый, – скоро столько гостей в Грату съедутся, что о нас никто и не вспомнит.

А вот тощий был согласен с длинноволосым, он склонил голову на бок и проворчал:

– И далась ему эта слобода. Не проще ли в лесу ночевать?

– Кому и проще, – ответил богатырь. – Не все обучены на деревьях спать.

– Так я и научить могу.

– И где же ты дерево сыщешь, чтоб Инга выдержало? – заржал юродивый.

– Заткнись, Косой, – беззлобно отмахнулся богатырь. – А тебе, Птах, коли угодно, завсегда можешь в лес идти.

– А вот и Бык нас поджидает, – объявил Косой.

У ворот крайнего дома их встречал коренастый мужик, не меньше аршина в плечах. Возле него стояла длинная худая баба, сутулая, словно коромысло. Лицо её было измучено-уставшим, с огромными мешками под глазами.

– Вы что ли, к празднику?

– Они-они, – кивнул Бык. – Что же? Пустишь на постой?

– Пустить-то пущу, – прижала кулак к впалой груди баба, – только, чтоб не чудили тут! Соседей не обижать, да дом мне подлатать надобно! А то уж десяток лет, как Лерусь мой почил.

Бык выставил вперёд ладонь:

– Эт как сговорились! Ты нам постой, а уж за нами дело не станет.

– Но вы, в сарай, – грозно указала хозяйка. – Сами его себе и подготовите.

– Благодарю, хозяйка, – кивнул Инг.

– Как звать-то тебя? – заинтересовалась она.

– Ингом. А тебя по мужу?

– По мужу, – согласилась хозяйка, – Леруськой и зови, коль надо. А эти? – она указала на стоящих за Ингом приятелей.

– Косой, Птах и Щенок, – махнул рукой Бык.

Баба растерялась и невнятно повторила:

– Косой, Птах… А имена-то есть? Обычные. А то как-то негоже хороших людей псами да птицами…

– На что они нам, – засмеялся Косой, но тут же смолк, под тяжёлым взглядом Быка.

– Меня Волком зови, – ответил длинноволосый.

– А имя-то есть? – не унималась баба.

– Это имя, – бросил Волк.

Бык уже увёл компанию за ворота. Среди чисто прибранного двора, точно калека, покосившийся сарай опирался на тонкие жерди. Внутри он оказался тесноват для такой большой компании, но всё не лес да поле. Волк огляделся: темноту разрезали полоски света, сочащиеся просачивающиеся из щелей.