Дни, когда все было…

Автор

Страниц

115

Год

—

С самого детства Анна мечтала о том, чтобы оказаться в столицах России - в Москве или Санкт-Петербурге. Она считала, что именно в этих городах существует атмосфера художественной свободы, которая поможет ей развить свои таланты и найти свое место в мире литературы.

Со временем Анна стала частью литературной среды обеих столиц. Ей удалось опубликовать свои работы, отстаивая свое право на собственное творческое видение и не стремясь завоевать одобрение тех, кто считает себя главными авторитетами в литературном процессе.

Однако, в то же время ей пришлось столкнуться с личной, чисто женской проблемой - выбором между двумя мужчинами, которые были совершенно разными, но ни один из них не совпадал с ее представлением об идеальном партнере.

С одной стороны, был буйный алкоголик, который, тем не менее, всегда поддерживал Анну в ее писательском труде. Он уважал ее авторство и всегда стоял на ее стороне.

С другой стороны, был респектабельный мужчина, который не ценил творчество Анны и не придавал ему никакой ценности. Он полностью игнорировал ее талант и не давал ей достаточного внимания.

Таким образом, Анна оказалась перед сложным выбором - между человеком, который поддерживал ее творчество, но страдал от своих личных проблем, и мужчиной, которого она могла бы уважать и ценить, но который не признавал ее талант.

Она была разрывана между этими двумя противоположностями, и это стало для нее настоящим испытанием. Чтобы найти свое место в литературе и в личной жизни, Анне пришлось сделать сложный выбор и определиться, что для нее важнее - поддержка или признание.

Читать бесплатно онлайн Дни, когда все было… - Дарья Симонова

Часть первая

Пинг-понг жив

Памяти С.К., друга, негодяя и волшебника

1. …Совсем другой судьбы

Мы его слушались, хоть он и улыбался предательски, и не появлялся, когда его ждали, и обманывал до обидного легко, а если гостил, то выворачивал дом наизнанку и ломал любимую дедушкину трубку, единственную память… Не любил фетиши, плевать хотел на них, обсмеивал и сам после себя почти ничего не оставил, разве что шарфик полосатый, поеденный молью. Но это из того, что осталось мне, – а я, может, чего не знаю, не факт, что кому-то он и миллионы не припас в тайничке за домом, почему нет, с Марсика все станется. У него имя уменьшительное получалось кошачьим, потому что мама назвала его невообразимо – Марс. Она сочла, что раз у ее знакомой модистки дочка Венера, то какие тогда возражения. Марс – бог войны, ему приносят жертвы, чтобы победить? Тогда имя в руку.

Венера, кстати, здравствует по сей день, но кто бы мог предположить, что она – ружье, стреляющее в последнем акте. Не ружье, конечно, а дамский короткоствольный пистолетик, забыла, как называется, не забыла – никогда не знала, не люблю оружие.

Марсик любил гнездиться в центре города, среди архитектурных излишеств, где куда ни плюнь – попадешь в гида с японцами или в маршала на «Чайке», если лет сорок назад.

…Больше всех машин на свете я люблю нашу «Чайку». «Феррари» против «Чайки» – купчишка в фальшивой бирюзе. Марсик, впрочем, не чересчур играл в сноба и не гнушался выбираться к друзьям на выселки. Но уж на праздники пропадал в лучших домах, никому из нас неведомых, но милых. Мама родная, как я ему завидовала! Особенно на Новый год. Все вранье? Нет, во мне дело, я смакую блестящую брехню про посольских отпрысков, лобстере в аквариуме и крошечной морской живности, запечатанной в перстень. Красиво и жестоко – маленький осьминожек замурован на ПМЖ в безделушке. Марсик утверждал, что владелица медленно сходит с ума от жалости, ей подарил эту похабень один грек. Онассис, наверное… Надо ли писать Онассиса с двумя «с»? По-моему, это излишество.

В империи были две-три стоящие вещи. «Чайка» определенно в их числе. Стоило ли ради них столько людей загубить… Перебились бы без сливочных шоколадок. Только не надо про Микеланджело, заколовшего безымянного служку ради достоверности шедевра! Я исповедую мещанский гуманизм, я за теплую пестроту impression, за то, чтобы все были живы и никаких злодеяний, в том числе в пылу творения. Ко всем лешим катитесь, красоты диктатуры на крови и обагренная живопись туда же. И если Буонаротти бесчинствовал в Сикстинской капелле, то вот вам истоки католической манеры каллиграфично выписать Христовы раны на своих статуйках, все эти струйки и кровавые слезки, вылупившиеся у восковой Марии в заштатном испанском городке, и прочие мурашки для туристов. Отказать!

Я ни разу не была у Марсика на дне рождения, он его справлял последнее время с вычурной простотой – по свидетельству очевидцев. Три баллона пива, таранька от двоюродных родственников, ранние сумерки, цитаты из Лао-цзы и иже с ним, потом все ложатся на пол и смотрят телевизор, фильмы категории «В», то есть не номинированные на «Оскар» ни с какого боку. Вот это восточное в нас – мы тяготеем к церемониям, даже когда презираем их. Вручение голого лысого блестящего андроида с мечом и все сопутствующее…

Продолжить чтение

Вам может понравиться: