«…Финансовые работники нашего района, включившись в социалистическое соревнование за досрочное выполнение финансового плана второго квартала, успешно выполнили взятые на себя социалистические обязательства. План второго квартала по сельскохозяйственному налогу выполнен на 132,1 процента.
…Обсуждая на общем собрании план работы на третий квартал, финансовые работники района обязались выполнить его к 25 сентября».
Газета «Сталинское знамя».
***
Весна взяла выходной.
Снег уже растаял, и первая травка покрыла подсыхающую землю. Прошлогодняя ботва, вбитая в колею дороги, за прошедшую неделю прогрелась под ласковым солнцем и сейчас напоминала о себе привычно кислым ароматом. Облокотившись о высокую, выше пояса, завалинку крепкого крытого железом дома, стоял мужчина в расстегнутой телогрейке. Попыхивая щедро скрученной «козьей ножкой», он разглядывал редкие серые пятна на молоке неба. Скрип телеги и чавкающая лошадиная поступь вывели мужчину из задумчивости. Бросив на землю окурок, он потер ладонью лоб, с усилием провел по лицу и, расправив окладистую черную бороду, посмотрел в сторону приближающейся подводы.
Чалая лошаденка тащила телегу, нехотя переставляя ноги по дорожной грязи. Изморось оседала на её впалых боках, придавая неприглядный и плачевный вид. Возница шел рядом с лошадью, держась за оглоблю. Подпоясанное веревкой суконное пальто, потерявший форму цыгейковый треух и заляпанные грязью кирзовые сапоги.
– Доброго здравия, мил человек. Не подскажешь ли, где тут Александр Иваныч Востриков проживает?
– И тебе не хворать, коль не шутишь.
Сняв с головы картуз, бородач, хитро прищурившись, разглядывал гостя.
– Сашка! Неужто, ты? – Возница почесал затылок. – Бородищу то отрастил! А я вот иду и кумекаю: найду, не найду, признает, али нет?
– Чай, не на курортах сдружились, чтоб не признать-то. Тебя какими ветрами в наш курмыш занесло? Дело пытаешь, аль от дела мотаешь?
Бородач открыл калитку и зашел во двор. Стукнула щеколда. Медленно, подергиваясь, открылась одна створка ворот потом другая. Сквозь скрип давно не видевшего смазки железа пробился голос хозяина дома:
– Чего стоишь? Давай, загоняй свово тяжеловоза.
– Нет, Сань, погодь ты. Я ненадолго.
– Ты что такое говоришь? – Александр стоял в проеме открытых ворот, растерянно разведя руки в стороны. – Мы, почитай, годков пять уж не виделись.
– Ну, эт ты загнул. В позапрошлом годе мы с тобой на Победу хорошо встренулись.
Вытирая руки застиранным передником, из калитки вышла женщина. Правое веко, стянутое шрамом от ожога, слегка подергивалось, казалось, оно живет своей жизнью. Из-под сбившегося на затылок платка выглядывали темно-русые с редкой проседью волосы.
– Ты что гостя в воротах держишь?
– Матрена! Ты Витька не признала, что ли?
– Признала. Потому и говорю, чтоб в дом шли. Нечего по пивнушкам шастать!
– Хозяйка! Ты уж не обессудь. Не пойду я в дом. Мне уж возвертаться пора. – С извиняющимся видом гость встрял в разговор супругов.
– Ну! Что я говорю? – Протянув руку в сторону приятеля, Александр как бы жаловался на него своей жене. – Смотри, что он удумал!
– Сань, мне до темного надо лошадь в конюшню поставить. Не то с меня председатель три шкуры снимет. Он у нас строгий. Чуть что не так, того и гляди вредителем объявит. Я уж и так еле упросил его на базар меня отпустить.
