История одной любви на другой планете

Алекс Флинн проснулся и сладко потянулся в постели. Ферта ещё спала. Он наслаждался утренней тишиной и тем особым свежим образом мыслей, который бывает после безмятежно крепкого ночного сна. Свет играл на её блестящей коже и притягивал взгляд, как магнит. Иногда Алексу казалось, что так было всегда, что они настолько близки с Фертой, что ни один день он не смог бы прожить счастливо без этого сладостного единения, без её присутствия.

Он поймал себя на размышлениях о том, что уже наверняка и не помнил, когда и как возник их союз, зачем именно он женился на Ферте и героически, втайне испытывая гордость за то, что терпит суровый нрав жены, продолжает жить на этой далёкой планете, – в родных пенатах своей супруги. Ощутив в себе шорох этих недостойных мыслей, Алекс почти вздрогнул, опасаясь, что Ферта услышит его размышления и набросится на него с недовольным ворчанием. Однако вздрагивать было ещё более рискованно – и он вовремя сумел подавить это движение и остаться неподвижным.

«В самом деле, и чего это я так переживаю в это чудесное утро? Арктур ярко светит, небо нежно зеленеет, а гворки уже вовсю пыхтят и квокхают свои утренние песни». Алекс осторожно повернулся в постели, чтобы удобнее было смотреть на приподнятую оконную ширму. «Подумать только! – с восхищением вспомнил он, – А ведь Ферта сплела эту ширму из местных трав и лиан! Я раньше и не думал, что столько занятных вещей можно сделать щупальцами, не имея пальцев…». Он улыбнулся и взглянул на жену с нежностью и любовью.

Арктур светил в это утро действительно ярко, весело запуская свои лучи в оконный проём, по нижней кромке которого ползли и извивались яркие травы и вьюны. Флинн неодобрительно покачал головой, думая о тех опасностях, которые могут таить эти заросли, и стал осторожно выбираться из постели. Ферта всхрюкнула во сне и он замер, решив немного подождать, пока она уснёт чуть крепче. Ферта не переносила, когда ей мешают спать, особенно во время сладкой послеобеденной дрёмы, когда шнорки и гларины ещё подёргивались и ползали в трёх отсеках её желудка, способного справиться даже с самыми крепкими панцирями и клешнями. Однажды она стегнула Алекса своим увесистым хвостом поперёк спины, когда он, умилившись при взгляде на спящую жену, свернувшую свои щупальца колечками, решил её пощекотать. Алекс улыбнулся: теперь это было такое трогательное и забавное воспоминание! Хотя после того удара его спина и болела так, словно он упал с лестницы.

Бесшумно выбравшись из спальни, Алекс прошёл в кухню и с удовольствием выпил чашечку кофе. Это было непросто организовать, но благодаря усилиям Ферты и дипломатическим талантам Алекса на их кухне была обустроена настоящая кофемашина, – в точности такая же, как на их корабле, – которая могла варить настоящий кофе. Зёрна и воду приходилось завозить с Земли, с редкими оказиями: несмотря на всё богатство флоры и фауны этой небольшой планеты, кофейных зёрен в кладовой местной природы не обнаружилось. А вода, хотя и не очень сильно отличалась по составу от земной, безнадёжно меняла вкус любимого напитка Алекса.

Иногда он добавлял молотые имбирь и корицу – это придавало особый вкус досугу с чашечкой кофе – было ощущение, что вот она, настоящая жизнь, отвоёванная у всех невзгод, взлётов и падений, приобретённая в борьбе за свободу выбора и за право прервать череду обыденности и пожить для себя… И, возможно, для кого-то ещё.