Подголовная книга

Ветер дал Елене ключ от гостевого дома, где он жил, и попросил подождать внутри – у него были какие-то дела в городе. Она бродила по саду и вертела ключ в руках. Маленький кусочек пластика нагрелся, и, казалось, жег ладонь.
Елена еще никогда не была в доме Вэя без него. Не потому, что не могла этого сделать, ключ всегда можно было взять и воспользоваться, просто считала нетактичным входить в дом без хозяина. Но Вэй сам вложил ключ в ее руки. Елена не знала, что об этом думать и что означает этот жест. Возможно, ничего, а возможно за этим был какой-то скрытый смысл. Зная Вэя, можно уверенно утверждать, что это неспроста. Но ведь иногда бывает, что морковка – это просто морковка.
Она стояла перед дверью на пороге дома и размышляла, стоит ее открывать и входить или нет. Почему-то было страшно, и вспомнилась сказка про эксцентричного александрийца, который убивал своих жен, заглянувших в запретную комнату.
Но ведь Вэй ничего не запрещал. К тому же неизвестно, как долго его не будет. Может, он до вечера не появится. Елена решительно вставила ключ в щель замка.
В отсутствие Вэя в доме было пусто, но все носило отпечаток его присутствия. Ветер любит красивые вещи рядом с собой. Даже подушки на полу сочетаемых цветов — черные, белые, персиковые и коричневые, из матовых и блестящих тканей. И разбросаны они так… живописно. Елена аккуратно их обошла и дошла до столика с вазой – изящные контуры, почти прозрачный тонкий фарфор и изысканная роспись в виде цветущего дерева. Он умеет добывать интересные вещички… Сегодня в вазе стояла белоснежная водная лилия и длинная ветка, которая немного загораживала дурацкую картинку на стене: мазня любимыми цветами Вэя. Он говорил, что это восхитительно ужасный рисунок, вот только он не сказал, откуда он его взял. На столе под рисунком стояла баночка с тушью и лист с хейдаганскими иероглифами. Елена пробежалась глазами по непривычным, но знакомым письменам – «читать», означало аккуратно выведенное слово. Рядом было несколько смятых листов с таким же иероглифом – Ветер упражнялся в каллиграфии. Елена подавила смешок, вспомнив старую сказку про девочку, попавшую в хейдаганское посольство: «кто трогал мой бонсаи и сдвинул его с места, кто трогал мою тушь и разлил ее…»
Дальше была полка с чаем – всевозможные баночки и коробочки, в которых разбирался только Вэй. Елена осторожно приоткрыла одну и вдохнула восхитительный аромат сухих листьев и трав. Она решила, что попросит Ветра, когда он вернется, заварить именно этот чай. Она поставила коробочку на место и замерла на пороге спальни – небольшая комната с витринным окном, постелью на полу, стенным шкафом и единственной картиной на стене. Картина немного выбивалась из общего стиля оформления домика: унылый, некрасивый пейзаж, но было в нем что-то... он завораживал, притягивал взгляд, заставлял вглядываться в него и искать, что же в нем не так. Елена тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и отвернулась от картины.
Она присела на край кровати и провела по покрывалу – рука скользила по гладкой и очень приятной на ощупь ткани. Возникло желание лечь, завернуться в это покрывало и уснуть.
Елена слышала, что в изголовье хейдаганцы иногда делали ящички. Она откинула покрывало с простыней и застыла. Ящичек действительно был. И он не был пуст, в нем лежал пишущий стержень и толстый блокнот в черной кожаной обложке без всяких украшений.