« … Давно это было …» – и неправда – додумает кто-нибудь.
Судите сами. Уже три года, как вернулся из армии. А армия всё снилась ночами. И всё снилось, что забирают меня по второму кругу. Но всякий раз, уже в казарме, выяснялось, что я уже оттянул один раз два года, и что до дембеля мне полгода, а значит я – дед!
На этом я всегда просыпался. Оо! С каким облегчением я вздыхал, что до дембеля мне всего полгода. И просыпался окончательно. И с полминуты таращился в потолок, пока до меня доходило, что я не в казарме.
Двадцать пять лет. А наивный был. И доверчивый. Раз шёл через парк. В Центре. 1
День, лето, жара. Уже на выходе из парка подошла ко мне цыганка. Такая настоящая: в юбке, с широким подолом, в плотно облегающей кофте с длинными рукавами. Жгучая брюнетка с зелёными, ведьмовскими глазищами. Серьги золотые.
И зубы, тоже.
– Позолоти ручку, молодой – и тянет ко мне ладонь.
– Да нету у меня денег – хотел я обойти.
А она шагнула, не пропуская – Ой, врёшь молодой!
Я остановился. Деньги были. Двадцатипятирублёвая. И ещё шесть копеек. На проезд.
«Дать двадцать пять? Да ну на хрен! Отдать шесть копеек? Тогда четвертную придётся разменивать. А не хотелось разменивать. И шесть копеек отдать нельзя. Идти тогда пешком, через полгорода, до общаги.
А она крутится вокруг меня – Да ты не бойся, красавчик. Я лишь погадаю тебе, и деньги твои верну.
Достал я четвертную и положил в её ладонь. Она смотрит в мои глаза, улыбается и медленно сворачивает ладонь в кулачок. Откуда-то набежали ещё цыганки. И молодые, и старые, и закружились вокруг нас. А она, не отводя глаз, медленно заводит руку за спину, и тут же, снова, протягивает мне.
Ладонь раскрыта. Купюры – нет!
В тридцатиградусную жару, меня в жар бросило. Уже понимая, что деньги она не отдаст, я ещё пытаюсь сопротивляться очевидному – Деньги то отдай.
А цыганки прямо мельтешат вокруг нас. Аж в глазах зарябило.
А она, пялясь в глаза, и поблёскивая фиксами, отвечает – А ты приходи завтра. Сюда. В это же время. Отдам твои деньги.
И я поверил.
Блядь! Ну не обыскивать же её? Я уже и догадался, что купюры у неё нету. Что кто-то из цыганок забрал из её ладони. Да и нет уже цыганок. Только мы с ней. И она уходит.
И что вы думаете? Я приехал завтра. Сюда же. В то же время.
В парке было полно людей, и ребятишек. Цыганок – не было.
Я проторчал с полчаса и, злясь на себя за доверчивость, ушёл.
Потом, бывая в Центре, несколько раз заходил в парк. Но цыганок больше не видел.
Даа, так к чему я? Ааа, сны. Ещё один сон мне снился, повторяясь регулярно, раз в три месяца …»
На этом запись, от первого лица, обрывается. Далее повествование идёт от второго лица. Ну а я лишь публикатор.
Этот сон стал сниться ему после армии. Снился три раза, с интервалом в три месяца. Поэтому запомнился очень хорошо. Он много читал в то время. Ходил в библиотеку, и набирал книг. Интересовался новинками и, если в основном фонде не было, заходил в читальный зал. Иногда что-то находилось, и он просиживал часами, порой до закрытия.
Вот тогда сон приснился в первый раз. Перед ним книга. Формата БСЭ2. Твёрдый переплёт. Чёрная обложка. На обложке, золотым тиснением, название книги. Витиеватый шрифт. Вязь. Именно эту ассоциацию вызывал шрифт. Но название он так и не смог прочесть. Алфавит надписи был незнаком. Он рылся по справочникам в поисках хоть чего-то похожего … Когда просыпался. Не нашёл. Книга тяжёлая. Страниц – аж тысяча двести. Номера страниц были. Текста не было. Совсем! Он открывал книгу: чистый белый лист. Он листает: листы чистые, белые как снег. И ни одной записи. Ни на одной странице. Он просыпался и лежал в недоумении, мучительно думая – Что за книга?
