Темная история

Я – четвертый из семерки верховных демонов. Нас еще называют духами Олимпа; собственно говоря, мы имеем очень мало общего с традиционными представлениями о духах зла. «Демонами» нас стали называть с крушением старых богов, с подачи традиционных религий, когда даже Люцифер, дух Воздуха и Света, стал олицетворением мирового зла. Свет – это зло. Какой оксюморон.

Мы, семерка верховных духов, – наблюдатели, и мы правили – и правим – Землей, каждый в течение своей эры.

Я – Бетор, четвертый дух Олимпа, четвертый верховный демон Земли. Мой день – четверг, мой металл – олово, мое число – четыре, мои животные – орел и олень. Пик моей силы наступает во время грозы, и я также властелин воздуха и неба. А еще – сейчас идет моя эра, и я все это время присутствую на Земле, принимая человеческий облик.

Под моим началом находятся все низшие демоны и часть ангелов, а также существа лимба и непробудившиеся элементали; все духи воздуха служат только мне, и я являюсь лишь в мужском обличье.

Мы, верховные духи, можем – так же, как и низшие, – принимать облик любого существа в пределах нашей власти; но уже много тысячелетий мы выбираем один и тот же пол. Двое из нас всегда имеют женский облик, четверо – мужской. И лишь дух алхимии и изменений, Офиель, непостоянен в своем явлении.

Слушайте же историю, которую я хочу поведать вам: историю обмана и безумия, историю дыма и зеркал.

Темную историю.

Strangers in the night, two lonely people

We were strangers in the night

Up to the moment

When we said our first hello.

Little did we know…

Frank Sinatra, Strangers in the night[3]

Темный лондонский вечер сочился влажностью и туманом; стоял конец октября, и в мутной глубине Темзы, неторопливо несущей свои воды под высоким мостом, отражались затянутое серой пеленой небо и белые с фиолетовым огни ночной подсветки.

Опоры моста веером расходились над головой, освещая вереницей белых фонарей стоящую у края перил фигурку. Металл был мокрым от мелкой взвеси дождевых капель, но Габриэль все равно слегка перегнулась через край, чтобы заглянуть в блестящее озеро света внизу. Белая рубашка отсырела моментально, и девушка нетерпеливо одернула на себе кожаную куртку, запахнув края, чтобы не промокнуть еще больше.

Темная вода внизу казалась притягательной и ласковой, манила обещанием покоя и забвения. Огни Лондонского моста отражались в черной глубине реки, словно подсвечивая дорогу.

Габриэль, прищурившись, вгляделась в темные воды Темзы – и с отвращением плюнула вниз.

– Да никогда, – сказала она и повернулась к воде спиной.

Хотелось грозы, настоящей, летней… но в Лондоне осенью не бывает гроз. Бывает серый дождь неделями, заставляющий поверить, что теперь так будет всегда.

Длинные волосы, забранные в хвост, давно намокли, короткая кожаная куртка не спасала от промозглого холода, но она не обращала на это внимания. Чем хуже, тем лучше. Небо и вода объединились, утопив мир в серой депрессии. Сплин.

Стигийское болото – для унывающих и гневных.

– Проверяете, не упал ли мост, прекрасная леди?[4] – Мужской голос, окрашенный безошибочными интонациями иронии, прозвучал совсем близко, и Габриэль резко обернулась, возвращаясь в реальность.