Двое

© Юрий Широков, 2021

ISBN 978-5-4498-3709-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моему внуку Юрию

Серафим в очередной раз очнулся ото сна на ненавистной скрипучей кровати в состоянии полного очумения.

Очумение!

Именно это чудное слово точно и ярко описывало его ежедневное утреннее состояние.

В словаре синонимов русского языка, который однажды случайно открылся после падения с книжной полки на нужной странице, такое жизнепроявление называли еще опупением, офонарением, охреневанием или ошизением.1

Каждое определение звучало нехило и емко.

Узкая и неудобная металлическая кровать, перенесенная в его комнату еще в детстве, привычным противным космическим скрежетом поприветствовала тяжкое пробуждение.

Эта кровать, которую числили антиквариатом и поэтому до сих пор не выносили на помойку, досталась ему в наследство от умершего десять лет назад младшего брата.

С того момента и по сей день он – ее пленник.

Никакие уговоры не помогали – даже самый «прозрачный» и мягкий намек на смену осточертевшего ложа приводил маменьку в состояние беспамятства.

А маменьку он жалел, она ведь до недавнего времени была единственным близким человеком на этой Земле. Жила незаметно и скончалась так же тихо. Будто просто перешла из одной комнаты в другую.

Теперь кровать он сохранял в память о ней.

…Странная какая-то жизнь досталась ему. На планете, третьей по удаленности от солнышка, надоедливо светившего сейчас в щель между занавесками в правый глаз острым лучиком, бродят погруженные в свои дела 7 530 103 737 человек, и 7 530 103 736 по состоянию на сегодняшний день, 5 сентября 2017 года, совершенно к нему безразличны.

Как, впрочем, и он к ним ко всем.

Если честно, то равнодушие это было больше показное, некая защитная бравада от одиночества.

Как и большинство из семи с половиной миллиардов человек, населявших вместе с ним земной шарик, Сима жаждал признания, восхищения, любви, достойного вознаграждения за свои пока еще неоцененные человеческие и деловые качества.

Хотелось быть значимым, ответственным. Но, увы, в большинстве случаев его поведение выглядело несколько неуклюже и претенциозно.

Свое странное имя он получил благодаря своему не менее странному папаше, в рождении тоже, кстати, звавшемуся Серафимом. Мама называла сначала отца, а потом и его самого Симой, иногда – Серой или Фимой, что звучало еще противнее. Эти имена употреблялись также успешно и для женского пола, поэтому он оказался как бы бесполым существом.

Из всех кратких форм своего редкого имени ему нравилась только одна форма, но какая!

Серафино! Звучит достойно – обладатель столь звучного имени сразу представлялся как минимум итальянским крутым мафиозо или успешным покорителем женских сердец.

И еще он знал, что Серафим – библейское имя, именно так называли Ангелов. Сараф, составляющая этого имени, в переводе с древнееврейского означает Ангел.

Шестикрылый Серафим, пылающий огнем, летящий змееподобной молнией!

У Серафим Серафимовича же был спокойный характер, склонный в большей степени к покорности, нежели к проявлению чувств. Он был довольно застенчивым, с мягким сердцем и чувственной душой, чего ужасно стеснялся.