Единственное желание

ВСТУПЛЕНИЕ

В одной бесконечно любопытной вселенной, где электроны не спешат выбирать маршрут, а коты Шрёдингера одновременно живы и мертвы, возникла идея. Не совсем идея, а квантовое возбуждение в мозге автора – случайное, как выбор направления спина у нейтрино. Эта идея, с вероятностью, близкой к нулю, но не равной ей, решила стать рассказом.

Вообразите: во множестве возможных реальностей, в одном конкретном суперпозиционном состоянии клавиши ноутбука начали щёлкать. Слова складывались не благодаря воле, а из-за квантовой флуктуации вдохновения, которая, согласно уравнению Шрёдингера, вполне могла произойти. Вероятность, что именно этот набор слов появился на экране, изначально стремилась к бесконечному ничто – ведь на выбор были миллионы других слов, тем и языков. Но вот – строка за строкой, рождается рассказ.

Этот рассказ повествует о невероятной истории – о том, как, по теории вероятностей, этот рассказ мог и не возникнуть. Мог быть рассказ о рыцарях или о роботах, но квантовая пыль осела именно так. Вероятность его рождения была ничтожной, но больше нуля. А это, как учит нас квантовая физика, уже достаточно.

И теперь, пожалуй, самая забавная вероятность: из всех людей, во всех измерениях, в одно совершенно определённое время, кто-то действительно откроет этот рассказ и прочтёт его. Вероятность этого события, учитывая размеры Вселенной и количество отвлекающих факторов, примерно равна… ну, почти такая же, как у кота в коробке – 50 на 50.

Вы ведь прочитали, да? Вот и квант победил.

Часть 1.

Глава 1. ШУМ

2030 год. Мир изменился – но не так, как обещали футурологи. Машины не стали править людьми, искусственный интеллект всё ещё делает ошибки в переводах, а квантовые компьютеры хоть и появились, но всё таки же непредсказуемые, как и в 2025-м.

Джон Райли сидел в своём тесном съёмном жилье, окружённый стопками книг по квантовой механике, пустыми кружками из-под кофе и фигурками инопланетян, которые он заказывал в интернет-магазинах на распродажах. В углу пылился диплом с надписью:

"Магистр ядерной физики и квантовой механики."

Он не был гением. Даже наоборот – на экзаменах больше полагался на удачу, чем на волновую функцию. Он знал основы, понимал, что такое интерференция, запутанность, и мог расписать уравнение Дирака, если дать ему достаточно кофе и времени. Но в нём не было ни той ярости, с которой учёные делают открытия, ни покорного терпения лаборантов, которые день за днём гоняют одни и те же замеры в циклотроне.

Джон работал младшим научным сотрудником в полубюджетной лаборатории под названием "КвантПроект-Н", где с утра до вечера чистил данные с датчиков, настраивал лазеры и делал вид, что знает, зачем он это делает. Ему это наскучило.

По вечерам он зачитывался научной фантастикой – Азимов, Лем, Джон Скальци, и, конечно, старые добрые фильмы и компьютерные игры, в которых вселенная не имела границ, а физика подчинялась не законам, а воображению.

– "Вот бы найти такое уравнение, которое не описывает Вселенную, а запускает её…" – размышлял он как-то, глядя на старую доску с уравнениями, где кто-то из его знакомых оставил мелом надпись "Ψ = ?" – символ иронии и безысходности.

И вот в одну дождливую ночь, работая в лаборатории – Джон случайно заметил аномалию в данных с одного из экспериментов, которую никто не заметил. Казалось бы, ещё одна ошибка в спектрометре, ещё один пик, вызванный вибрацией или простым шумом помех с датчиков. Но график вел себя… странно. Как будто предсказывал следующее значение.