Пути Господни

Дизайнер обложки Виталий Аркадьевич Слуцкий

© София Шегель, 2020

© Виталий Аркадьевич Слуцкий, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-0197-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Неправильно это. Если волосы светлые, глаза должны быть голубые. Или, наоборот, пусть тогда и волосы будут черные, как у Галы, – вот где красавица! А я что? Волосы мало что курчавые, так еще и совсем белые, как у мадам из имения. А глаза карие, почти черные, как у папы. Мама тоже блондинка, но, как полагается, синеглазая. – Мали горестно вздыхает. – Нет, не повезло мне в жизни. Откуда ни глянь – ничего хорошего.

Зеркало у Мали совсем маленькое, все лицо в нем никак не помещается. Чтобы хорошо себя рассмотреть, надо вертеть головой туда-сюда, да еще так, чтобы отец не заметил, а то насмешек не оберешься. А он все замечает. Одно спасение – он вечно занят, то на мельнице, то в лавке. Ему дай волю – так он всю семью запряжет свою мельницу с лесопильней обслуживать. Но Мали ни за что не поддастся. Одно дело по дому, тут куда денешься – и стирать надо, и прибираться, и двор в порядке держать – куры, гуси, овцы. На мать надежды никакой: она с утра пораньше горшок с мясом-картошкой-фасолью в печку задвинет – и сразу в лавку или на базар – товар ждать не будет, хоть творог-сметана, хоть яйца-куры, на потом не отложишь, все сию минуту надо.

– Мама, а что у нас сегодня на обед?

И она, не оборачиваясь, отвечает:

– Если не выкипит, будет юх, а выкипит – жаркое, – и дальше, своим широким мужским шагом во двор, лошадь выведет, запряжет, бричку нагрузит так, что ее самой за поклажей и не видно, стегнет лошадку для разгона – и вперед. Только у самых ворот вполоборота к окну мужа окликнет: – Мендель, меня нет…

Вот домашние заботы и лежат полностью на Мали. Но чтоб на лесопильне – это уж нет. Она не Залман, она ни за что.

– Залман, бедняжка, братец мой дорогой, ну ты и послушная овечка! Отец сказал – Залман сделал. И что в результате? За все свои пятнадцать лет что ты в жизни видел?.. А ведь мог бы стать настоящим художником – любая деревяшка в твоих руках превращается в конька, или в собачку, или в петушка – сколько их по всему дому. А еще сколько у родственников или просто у соседей, все дети в местечке знают твои поделки.

– Можно подумать, ты в свои семнадцать много чего повидала. Наверное, и с русалкой подружилась, пока простыни полоскала. Она тебя в гости не звала? А то смотри, потонешь – и концов не найдем.

– Я потону? Да я в воде, как в собственной постели. Я могу даже спать на воде. А могу на самое дно нырнуть, там знаешь как красиво! Меня даже рыбы не боятся, я среди них плавать умею, только воздуха схватить выныриваю. Так что это я скорее русалку в гости позову, посмотришь.

– А давай, позови, я посмотрю. Может, и подружимся с ней. А то я, сколько живу, русалки не видел. Только во сне.

Мали уже рот открыла – ответить брату, мол, наверное, и ты русалкам по ночам снишься, красавчик, – да не успела, отец окликнул:

– Это еще что за пустые тары-бары! Залман, смотри, уже солнце встает, давай-ка, быстро умылся и ворота открывать, сегодня народу будет много, похоже, отмолотились.

Пыльный проселок извивается вдоль реки, повторяет ее изгибы, как брат-близнец, у ворот мельницы вспухает по ширине почти втрое, превращается в площадь, как в местечке на базаре, – приходит время помола, подводы ставить много места нужно. В дождь здесь месиво непролазное, грязь черная, жирная, на колеса липнет, ноги вязнут. А в сухую погоду, как сегодня, белесая сухая пыль вздымается из-под пяток легким облачком, воробьи в пыли купаются и шум поднимают несусветный, даже кошка лениво голову поднимает с травки, делает вид – «вот я вас сейчас!» – и снова дремотно замирает на своей зеленой лежанке.