Вперед и с песней

Когда я училась в школе, то из всех школьных предметов почему-то особенно ненавидела химию. Ну просто терпеть не могла эти уроки!

То ли потому, что наша химичка от многих учителей отличалась особой зловредностью и требовала, чтобы мы знали назубок все основные химические формулы. То ли из-за того, что сами формулы соединений были слишком длинными и нудными – не знаю, врать не буду. Даже опыты со взрывами и окраской веществ в разные цвета, которые в другое время наверняка приводили бы меня в восторг, в присутствии нашей очкастой Таисии Петровны теряли всю свою прелесть.

Могу лишь точно сказать, что сразу же после школы я почти все эти химические уравнения, опыты и бесконечные цепочки аминокислот преспокойно забыла и с тех пор никогда об этом не жалела.

Но сегодня странный клиент заставил меня вспомнить не только об уроках химии. У меня даже снова возникло то состояние безнадежной скуки, которое охватывало, бывало, весь наш класс во время назойливого бормотания химички, изредка прерываемого ее же нервными выкриками.

Все, что ли, химики такие сдвинутые? Или просто мне с ними в жизни не везет?

Посетитель, пришедший утром ко мне домой и назвавшийся Адамом Егоровичем Одупейло, с первого взгляда производил впечатление человека, у которого немножко не все дома.

Вошел, сразу же доложил, что он – химик, чем совершенно меня не удивил. Но потом прибавил, что одновременно еще является микробиологом, медиком, бактериологом, историком, экологом, социологом, заведующим лабораторией и чуть-чуть – для души – писателем-фантастом.

Опасаясь, как бы я не усомнилась в его словах, он разложил передо мной на столе целый веер каких-то дипломов, сертификатов, справок и чьих-то рекомендаций, написанных от руки на клочках бумаги.

От нечего делать я все же пробежала глазами один из таких листочков: в нем говорилось о том, что некий профессор Владислав Матвеевич Горемыкин считает научные изыскания Адама Егоровича Одупейло на редкость ценными для всей мировой науки и в будущем рекомендует их опубликовать в научных, а также научно-популярных изданиях, но почему-то не раньше 2030 года.

В углу листа стоял штемпель, наподобие библиотечного, со словами «совершенно секретно», который затем был перечеркнут крест-накрест шариковой авторучкой.

Прочитав эту рекомендацию, я несколько усомнилась: может быть, всесторонне одаренный Адам пришел не по адресу и считает, что у меня тут находится редакция или издательство и я тут же опубликую его труды?

Как бы выпроводить чудика побыстрее по другому адресу? К тому же – до времени опубликования осталось еще больше тридцати лет. Стоит ли так торопиться?

– Нет, – твердо сказал на это Адам Егорович, продолжая вынимать из своего толстенного портфеля и раскладывать передо мной еще какие-то листки и удостоверения. – Я пришел именно и конкретно в частное детективное агентство. Насколько понимаю, ведь вы Татьяна Иванова? Можно, я буду называть вас просто Танечкой? Ведь вы такая милашка!

И Адам Егорович улыбнулся, деликатно прикрывая ладонью рот, чтобы не показывать нехватку переднего зуба.

– Называйте, пожалуйста, – разрешила я. – Но все же никак не пойму: чем могу вам помочь?

– А вот об этом, Танечка, я вам сейчас расскажу, но только все по порядку, – пообещал Адам Егорович торжественно. – Не скрою, я очень спешу и даже нервничаю, но в жизни случаются такие ситуации, когда излишняя торопливость способна помешать изложить тему должным образом и тем самым изначально перечеркнуть всю дальнейшую работу. Поверьте мне, Танечка, как ученому с почти тридцатилетним стажем.