Сообщники

Обновления сразу в нескольких телеграм-каналах. Переворачиваю телефон экраном вниз – недавно выработала такую привычку, чтобы не отвлекаться. Я плачу и не стесняюсь, все равно никто не увидит. Может, это новости на меня так влияют, может, лук, который я режу затупившимся ножом. Луковица молодая, злая. Даже очки – я их специально нацепила, чтобы не слезились глаза, – не помогают. Дома есть только солнцезащитные, я стою в них на кухне, как дура, и плачу. А на улице зима, минус шесть, идет снег и бьют людей.

Морковь тру на крупной терке, жарю вместе с луком до золотистого цвета. Телефон нервно подрагивает от приходящих оповещений. Из фарша леплю фрикадельки и бросаю в кипящую подсоленную воду. Туда же летит картофель, порезанный кубиками, – вместе им не так скучно вариться. В кастрюле бурлит вода, фрикадельки выпрыгивают, сталкиваются боками, суетятся. Чисто мы, люди. А потом их затягивает обратно под воду. Добавляю овощную зажарку, прикрываю крышкой и уменьшаю огонь – остается ждать.

Сегодня ехать через всю Москву – нервничаю. Хотя, если я не буду ничего такого делать, всё же закончится хорошо? Чего такого? Главное – не забыть квитанции. На сапоги – вот лежит в кошельке, а на пальто – не вижу. Ну, начинаааается. Где чек из химчистки? Перерыть сумку, достать вещи по одной, проверить все отделения, подкладку. Посмотреть на столе, под столом, за столом, на тумбе у двери, в вазе для ключей, заглянуть под раковину и потрясти мусорное ведро. Помыть руки. Залезть в шкаф и найти смятую бумажку в кармане пуховика. Ладно, все хорошо. Квитки я кладу в кошелек и, пока собираюсь, два раза перепроверяю их – просто на всякий случай. На телефон без остановки приходят оповещения: новости, новости, эсэмэска от банка, новости, предупреждение от МЧС.

«Театральную» и «Тверскую» проезжаем без остановок – поезд сбавляет скорость, но не тормозит. Пустота на перронах. Желтый электрический свет. Смотреть на безлюдные станции неловко, как на голого человека. Пропадает сигнал вайфая, телеграм обновляется с задержкой. Вижу сообщение: «В России на акциях протеста задержаны три тысячи триста двадцать четыре человека».

– Видела кофточку прямо на тебя. Привет! Говорю, видела кофточку. Тут в секонде за углом, знаешь? Они вывеску убрали, но я тебе покажу. Тебе так пойдет! Она такого интересного зеленого цвета. Благородного, понимаешь?

Это меня встречают в доме быта. Тут ни митингующих, ни полиции, а знакомые сотрудница химчистки и мастер по ремонту обуви. Мы говорим о чистящем средстве, которое удаляет все пятна (надо домой порошок купить), и почему-то – о том, как правильно поливать кактусы. Я хочу еще что-то важное спросить, но не решаюсь.

Ныряю в метро. Эскалатор равнодушно тащит вниз толпу и меня тоже, а я смотрю прямую трансляцию на ютубе. Людей берут в окружение, прижимают к стенам домов. Замах, удар. Повторить. Какая-то девушка бежит и получает дубинкой по ноге. Рефлекторно трогаю колено и чуть ниже, куда пришелся удар. Я впечатлительная, как говорит муж, слишком близко все принимаю к сердцу. Он считает, надо смотреть на вещи шире. Это как?