Посевная

Тёплый свет торшера плавно растекался по комнате. Синявский сидел в полумраке и смотрел на большую потёртую коробку из-под кухонного комбайна, что стояла перед ним на журнальном столике. Он выглядел расслабленным и умиротворённым, но за внешним спокойствием скрывалось сильное волнение.

– Чего в темноте сидишь? – В комнату вошла Белова – бывшая одноклассница Синявского. Она сушила полотенцем рыжую копну волос и между делом потянулась к выключателю.

– Не включай! Иди ко мне, Катюш. – Он похлопал рукой по дивану.

Белова подошла к нему и кивнула на коробку.

– Что это?

– Подарок тебе.

– Кухонный комбайн? – скривилась Катя. – Я думала, заслуживаю большего.

– Открой. – Синявский схватил её за полу махрового халата и притянул к себе.

Белова присела к нему на колени, открыла коробку и оцепенела от ужаса.

Из-под густых бровей на неё таращились блёклые глаза. Ноздри широкого носа раздувались, точно рыбьи жабры. Полные губы облизывал длинный язык. По раздвоенному подбородку текли слюни. Лицо было перепачкано буро-коричневой грязью. Живая голова Юры Синявского в цветочном горшке отличалась от оригинала только клочковатой бородой и причёской – небрежно остриженные тёмные волосы слиплись от запёкшейся крови и топорщились во все стороны, точно оборонительные колья.

Голова в горшке клацнула зубами. Белова вздрогнула, резко вдохнула, но не успела закричать. Юра зажал ей рот, выхватил из-за спины припасённый нож и дрожащей рукой перерезал Кате горло. Застрявший в гортани Беловой крик высвободился булькающими хрипами. Горячая кровь хлынула пульсирующим потоком. Крепко удерживая сипящую Катю, Синявский наклонил её над горшком. Голова омылась красными струями, раскрыла широко рот и начала жадно хлебать.

– Господи, надеюсь, это ты, – прошептал Юра.

***

Вернувшись домой поздно вечером, Синявский спрятал коробку от кухонного комбайна в дальнем углу шкафа-купе, что стоял в гостиной. Прошёл в спальню и включил свет – сотни глаз уставились на Юру. Большие, маленькие, мужские, женские, выразительные, блёклые, пустые, лучезарные, смеющиеся, грустные, тупые, умные – глаза очень разных людей, из разных миров и поколений. Все стены небольшой комнаты были обклеены чёрно-белыми фотографиями, и под каждой висел цветной стикер с пометками.

Юра подошёл к письменному столу, взял красный маркер, перечеркнул фото улыбающейся Беловой, сорвал розовую бумажку и пробежался по убористым строчкам:

«Катя Белова – одноклассница.

– Недолюбливал. Бесили веснушки.

– Близко не общались.

– Конфликты: Не помню.

– Мотив: Не ответил на флирт Беловой на встрече выпускников (замутил с её подругой Алёной)?».

Он скомкал стикер, окинул взглядом стену с лицами знакомых, коллег и приятелей и остановился на одной из шести фотографий, перечёркнутых красным крестом. Юра хорошо помнил тот день, когда впервые перерезал человеку горло. И до сих пор не мог себе объяснить, как это случилось, ведь он не собирался никого убивать.

Синявский долго выпытывал у Вани Гвоздкова, с которым лет десять назад стажировался в инженерной компании, не затаил ли Гвоздков на него злобу, когда узнал, что место младшего проектировщика досталось Юре. Ведь до Синявского доходили разговоры, что Ваня был в ярости и наговорил много гадостей о нём. Гвоздков не понимающе смотрел на Юру, неужели он нашёл его, чтобы спросить о том, что было десять лет назад. Ваня улыбнулся и сказал, что дело прошлое, было и было, он уже давно забыл об этом. Но Синявский не поверил, он ударил Гвоздков в челюсть, схватил за волосы, перерезал Ване горло и полил его кровью свою голову в горшке. Голова напилась, довольно зажмурилась, но не лопнула – порча не снялась. Синявский впал в отчаяние: он убил невинного!