Си бемоль метель

© Александра Сашнева, 2015

© Александра Сашнева, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Как-то раз я устроилась интернатуру в «дуру». Я училась в меде и думала, не выбрать ли мне психиатрию.

Девианты и неадекватные люди всегда меня манили – как нечто заповедное, как чудовища в ночном лесу. Я с детства ощущала, что безумие и волшебный лес с оборотнями, лешими и прочими вурдалаками как-то глубоко связаны. Мне даже иногда виделось, что город – это как бы разум, а лес – это подсознательное, древнее, переданное с кровью, с родительской невербалкой. Сны, грезы в минуты внезапного транса. И вот эти щекочущие вопросы – а что там? Что за гранью?

Безумие чем-то сродни смерти. Ведь живем мы не телом, а личностью. Тело лишь несет наше «Я», хотя в то же время и формирует его. Разное тело, разная история формирует разное «Я». И Именно это «Я» нам и дорого. Мы защищаем крепость своего я, но в этой крепости разводятся крысы.

Так вот: заглянуть в безумие – это как заглянуть в смерть. В свою смерть, потому что только твоя смерть для тебя реальность. Смерть других – это как расставание. Ну взял человек и уехал. У тебя нет этого опыта. Разве что сон, но сон просто окутывает тебя, ты проваливаешься в его покой, как в пренатальное состояние. В околоплодных водах – в комфорте и безопасности ты отдыхаешь от страхов дня, чтобы потом воскреснуть и тянуть нить будней дальше. Но иногда ты понимаешь, что внутри тебя есть тайна – твоя собственная смерть. Ты хочешь подготовится к ней заранее, чтобы встретить во всеоружии и тогда ты начинаешь искать туда дорогу – в темный волшебный лес.

Безумие – это смерть. Смерть твоего «Я». Откуда появляется безумие? Изнутри, из плохой биологии? Из плохих генов? Или извне? Неумелый ли Мастер лепил сосуд твоего тела или твои сны довели тебя до тревожного беспокойства и неуверенности?

Чтобы узнать это, ты вынужден сделать первый шаг. Это настоящая битва – потому что там, в этом путешествии внутрь себя, ты непременно встретишь чуудовище. И это чудовище, которое живет в лабиринте твоего внутреннего города, может быть опасно, как Минотавр для Тесея. Ведь Тесей мог вполне погибнуть от рогов быкочеловека, а мог, победив его, не найти дорогу назад.

Я тогда думала, что любовь – это единственное, что может спасти от безумия, хотя она и сама своего рода безумие. И у меня не было такой нитки, чтобы быть уверенной в возвращении.

Я волновалась перед первым посещением «дуры», как мы ее называли между собой. То, что я увидела в дурке, больно вонзилось в мой мозг. Мозг визжал, словно его пилили циркулярной иглой от больных мыслей. Запах. Безумие пахнет. И еще как. Оно пахнет ужасом. И помоями. Как будто в мозг этих людей накидали всяческий мыслехлам, мусор – и теперь он там гниет.

Это были огрызки «Я», «Я», слепленные из чужик убеждений, привычек, «Я», поеденное молью. Они – почуяв токи моего мозга оборачивались и глядели на меня алчными блестящими глазами. И довольно быстро я поняла, что надо закрывать дверку, иначе все лярвы перелезут на мой чердак.

И лишь в одной из палат я нашла то, что мне было интересно. Этот человек не был безумен. От него пахло не страхом, а печалью. Мне захотелось узнать – зачем он здесь? Его глаза были ясны, как у святых на иконах.