И ночью, и днем темно в подвале. Вдоль стен стоят мешки с мукой, зерном и крупой, на полках – банки с вареньем, а на полу – кадушки с соленой капустой и огурцами. На деревянных балках висят связки лука, чеснока и красного перца, а на крюках – колбасы и сало. И лишь чудом сквозь все это гастрономическое великолепие пробивается из окошка, заставленного корзинами и кулями, малюсенький лучик света. Крохотным янтарным пятнышком, подрагивая и приплясывая, словно ежась от холода, падает он на черный земляной пол.
Темно в подвале. Лишь в те минуты, когда по скрипучим ступеням спускается за провизией хозяюшка, ее на короткое время освещает огонь фонаря. Но и он не проникает под лестницу, где за круглой деревянной дверцей с ручкой-колечком коротает дни и ночи мышиное семейство. За долгие годы оно так разрослось, что именинный стол, который составляют из множества маленьких столиков, выносимых из норы, с трудом помещается в подвале. В такой большой семье однажды весной родился еще один маленький мышонок.
Увидев его, отец смущенно крякнул и поспешил выйти из комнаты, чтобы привести в порядок свои мысли, а мама в недоумении стала тереть глаза. Новорожденный был белым-белым, будто бы его только что старательно вываляли в муке.
– Ого! – воскликнула самая старшая сестра. – Когда это вы успели уронить собственного ребенка в кувшин со сметаной?
– Такого нужно держать в коробке из-под спичек, пока не станет серым, как другие, нормальные мыши, – ляпнул братец.
И тут же получил щелчок по носу. Мама никогда не давала своих детей в обиду, что бы те ни натворили
– Какое бы имя ему придумать? – она озабоченно подняла глаза к черному земляному потолку. – Может быть…
– Творог!
– Рис!
– Сало!
– Давайте назовем его Молоком! Оно тоже белое!
Дети, со всех сторон окружившие колыбель, которую папа смастерил из скорлупы грецкого ореха, пытаясь перещеголять друг дружку, наперебой бросились выкрикивать самые нелепые имена.
– Пусть будет Сахар! – встрял неугомонный братец, которому урок не пошел впрок. – Маленький кусочек сахара!
– Сахар! Сахар! – подхватили дети и запрыгали.
А самый бойкий принялся похваляться, что попробует на зуб у новорожденного пальчик, раз уж тот умудрился уродиться таким сладким. Однако немедленно получил увесистую затрещину – это папа вернулся в комнату с трубкой в зубах.
– Ну-ка, умники! Живо марш по своим делам, нам с мамой нужно поговорить.
Когда дети вывалились за дверь, мама-мышь озабоченно вздохнула и уселась на краешек кровати.
– Да, нелегко будет его женить.
– Не тяжелее, чем остальных, – пуская веселые колечки дыма, папа обнял жену за плечи.
К вечеру из самой дальней норы приплелся прадедушка и заявил, что ничего подобного отродясь не видел.
– Вот и отлично, – усмехнулся папа-мышь, заботливо придерживая старичка за локоток и помогая ему перебраться через порог, чтобы он мог, не мешкая, пуститься в путь в обратном направлении.
***
Раздался условный сигнал. Кот постучал коготком в дверь с ручкой-колечком, и мыши выбрались из норы. В знак приветствия их хвосты были почтительно свернуты колечками. Задрав морды, они наблюдали, как, подрагивая в круге света, по лестнице вниз движется цветастый хозяюшкин подол. Вот появилась и сама хозяюшка. Она всегда делала внушительные запасы с тем расчетом, чтобы было что подать на стол или послать родне по случаю праздника.
