Дом там, где ты…

В вечерних сумерках к вокзалу подкатил извозчик, и из легкой коляски, чуть ли не на ходу, выскочил бородатый мужчина в очках и военной шинели, с громоздким серым чемоданом в руках. Щедро расплатившись с извозчиком, он быстро зашагал к зданию вокзала, но, не доходя, свернул в темный, не освещенный угол. Через несколько минут оттуда вышел совершенно не похожий на него человек – одетый, как денди, высокий молодой мужчина лет тридцати с гладко выбритым лицом, густой черноволосой шевелюрой, карими глазами. В руках он держал черный новенький чемоданчик и саквояж. Легкой свободной походкой мужчина вошел в здание вокзала. Оказавшись внутри, он присел на одну из лавочек и откинулся на спинку. Блуждающим взглядом осмотрелся, сохраняя легкую улыбку на губах, похожую на усмешку, и остался вполне доволен. Все было спокойно вокруг, а это означало, что полиция еще не додумалась искать его здесь. Лишь несколько дам, находящихся поблизости, в присутствии сопровождающих их мужчин, кокетливо, а то и откровенно заинтересовано смотрели в его сторону. Он обаятельно улыбнулся, но его улыбка не была адресована кому-либо конкретно, затем полез в карман пиджака и достал портмоне. Билет на поезд, купленный заранее, был на месте, но молодого человека больше интересовало письмо, которое он вынул. Развернув, он стал читать.

«Алексей,

пишу тебе письмо, но уже не надеюсь, что дождусь ответа. Я должен увидеть тебя, хотя понимаю, что это невозможно. Есть нечто, что ты должен знать. Но писать в письме об этом не могу. Ты должен приехать и сам решить, как тебе поступить, когда все узнаешь. Я слишком стар, годы мои уже не те, и думаю, что когда ты получишь мое письмо, я буду стоять уже на Божьем суде. Можно лишь дивиться, что годы, проведенные на каторге, в суровых условиях Сибири, не подкосили меня раньше. Прошло уж 16 лет, как по моей просьбе мой старший брат забрал тебя к себе, после скорой кончины твоих родителей. Уверен, ты согласишься со мной: мой брат дал тебе гораздо больше, чем смог бы дать тебе я. Ты смог выучиться в университете, стать юристом, побывал в Европе. В какой-то мере тебе дан шанс самому решать свою судьбу. Наблюдая за тобой еще в годы твоего детства, за твоим нравом, могу лишь сказать, ты будешь всегда идти по тому пути, который ты сам себе избрал. Пишу тебе это, потому что прощаюсь с тобой. Об одном лишь жалею, что не увижу тебя пред смертью.

Прощай.

Твой дед Андрей»

Мужчина открыл саквояж и поверх денег, которыми он был набит, положил и письмо. Затем небрежно закрыл и, достав часы из кармана, взглянул на циферблат. Поезд опаздывал. Алексей задумчиво подержал часы в руках. Это была единственная вещь, принадлежащая когда-то его отцу Петру Черкасову. Золотые часы на цепочке, которые передал Алексею дед шестнадцать лет назад, перед отъездом мальчика из Сибири в далекий Питер. Все это было так давно, еще до того как он стал мошенником.

В этот миг краем глаза мужчина заметил полицейских. Их было двое, и они опрашивали служащего вокзала. В дверях появились еще трое. Некоторых из них он узнал.

Стараясь не привлекать внимание, молодой человек поднялся и присоединился к проходящей мимо даме, которая некоторое время назад кокетливо посматривала в его сторону.

– Мы, кажется, знакомы, сударыня, – произнес он приятным завораживающим голосом, беря ее под локоток и неторопливо провожая к выходу на перрон; и не давая опомниться, продолжал: – Я видел вас в Париже на Елисейских полях. Или нет, это было в Швейцарии!