Все жанры Все авторы
Игрушечного дела людишки - Михаил Салтыков-Щедрин

Игрушечного дела людишки

Страниц

25

Год

—

«В 184* году я находился в одной из прекрасных северных губерний России, где выполнял обязанности служащего - так принято было в то время. Мое время было наполнено различными делами и встречами: я наслаждался привилегией быть в кругу начальника края, с удовольствием танцевал котильон с обаятельной губернаторшей, проводил время в важных беседах о Российской империи с жандармским штаб-офицером и разделял горе с управляющим палатой государственных имуществ. Но наиболее ощущаемым было мое возмущение, когда меня сравнивали с эмиссарами Пугачева, которые явно не заслуживали таких комплиментов. В общем, мои дни были наполнены малополезной занятостью...»

Однако, помимо этой деятельности, я также находил время для саморазвития и творчества. Я углублялся в изучение истории и культуры моей родной России, открывая для себя новые горизонты знаний. Мое творческое начало проявлялось в литературных экспериментах и написании собственных произведений. Мои картины и стихи отражали мои мысли и восприятие мира, внося свежий взгляд на события той эпохи. Через свои творческие работы я пытался улучшить и изменить реальность, давая голос своим идеям и убеждениям.

Таким образом, помимо обычных обязанностей, я настойчиво продолжал исследовать и саморазвиваться, чтобы принести свой вклад в духовное и культурное разнообразие этой прекрасной северной губернии России. Моя неистовая стремительность и страсть к творчеству дополняли мою роль в служебном положении, делая мою жизнь более полной и яркой.

Читать бесплатно онлайн Игрушечного дела людишки - Михаил Салтыков-Щедрин

* * *

В 184* году я жил в одной из северных губерний России. Жил, то есть состоял на службе, как это само собой разумелось в то время. И при этом всякие дела делал: возлежал на лоне у начальника края, танцевал котильон с губернаторшей, разговаривал с жандармским штаб‑офицером о величии России и, совместно с управляющим палатой государственных имуществ, плакал горючими слезами, когда последний удостоверял, что будущее принадлежит окружным начальникам. И, что всего важнее, ужасно сердился, когда при мне называли окружных начальников эмиссарами Пугачева. Одним словом, проводил время не весьма полезно.

В то время, вблизи губернского города, процветал (а быть может, и теперь процветает) уездный городок Любезнов, куда я частенько‑таки езжал, во‑первых, потому что праздного времени было пропасть, а во‑вторых, потому, что там служил, в качестве городничего, мой приятель, штабс‑капитан Вальяжный, а у него жила экономка Аннушка. Эта Аннушка была премилая особа, и, признаюсь, когда мне случалось пить у Вальяжного чай или кофе, то очень приятно было думать, что предлагаемый напиток разливала девица благоутробная, а не какая‑нибудь пряничная форма. Но, впрочем, только и всего. Хотя же и был на меня донос, будто б я езжу в Любезнов «для лакомства», но, ввиду моей беспорочной службы, это представляло так мало вероятия, что сам его превосходительство собственноручно на доносе написал: «Не верю; пусть ездит».

Подобно тому, как у любого отца семейства всегда бывает особенно надежное чадо, о котором родители говорят: «Этот не выдаст!» – подобно сему и у каждого губернатора бывает свой излюбленный город, который его превосходительство называет своею «гвардией» и относительно которого сердце его не знает никаких тревог. Об таких городах ни в губернаторской канцелярии, ни в губернском правлении иногда по целым месяцам слыхом не слыхать. Исправники в них – непьющие; городничие – такие, что две рюмки вставши, да три перед обедом, да три перед ужином – и сами говорят: «Баста!», городские головы – такие, что только о том и думают, как бы новую пожарную трубу приобрести или общественный банк устроить, а обыватели‑трудолюбивые, к начальству ласковые и к уплате податей склонные.

К числу таких веселящих начальственные сердца муниципий принадлежал и Любезнов. Я помню, губернатор даже руки потирал, когда заводили речь об этом городе. «За Любезнов я спокоен! Любезновцы меня не выдадут!» – восклицал его превосходительство, и все губернское правление, в полном составе, вторило: «Да, за Любезнов мы спокойны! Любезновцы нас не выдадут!» Зато, бывало, как только придет из Петербурга циркуляр о принятии пожертвований на памятник Феофану Прокоповичу или на стипендию имени генерал‑майора Мардария Отчаянного, так тотчас же первая мысль: поскорее дать знать любезновцам! И точно: не успеет начальство и оглянуться, как исправник Миловзоров уже шлет 50 коп., а городничий Вальяжный – целых 75 коп. Тогда как из Полоумного городничий с тоской доносит, что, по усиленному его приглашению, пожертвований на означенный предмет поступила всего 1 копейка… Да еще испрашивает в разрешение предписания, как с одной копейкой поступить, потому‑де, что почтовая контора принимает к пересылке деньги лишь в круглых суммах!

Вам может понравиться: